Миссионерская православная газета. 2014 г. № 11. Ноябрь.

Миссионерская православная газета ^ П Р О Б У Ж Д Е Н И Е Д У Ш И № 1 1 , н о я б р ь 201 4 / утомлял ее. Захотелось упасть в вос­ поминания, найти в глубинах памя­ ти яркий, теплый, светлый момент. Чувство или эмоцию. Но сколько Мария не искала, ей виделись лишь ледяные поляны одиночества, пе­ чали и скуки, и светлым оставалась только мелодия. Та самая мелодия... В ее душе не оказалось ничего теплее взгляда того мальчишки-ги­ тариста, глаза которого походили на небесную лазурь. Будние дни в ее одиночестве по­ хожи один на другой. В квартире несколько календарей —уж не пото­ му ли, что без них она потеряла бы счет времени среди скуки и серости? Часы отмеряют жизнь, точно разру­ бая на мелкие ломтики. Часы пробили восемь, Мария мягко прикрыла дверь квартиры, дождавшись щелчка замка. У подъезда боролся с ветром дворник. Сухой снег, за ночь при­ порошивший дорожки, снова и сно­ ва заметал только что вычищенные участки. Она прошла мимо, как буд­ то дворника не было вовсе. Все ли люди в ее жизни теперь стали такими тенями? Или это она — тень, скользящая мимо, не имеющая на душе ничего, кроме холода отчуж­ дения? Она разучилась смотреть на дру­ гих, и тогда они перестали ее заме­ чать. Перед ее взглядом чаще всего мелькали серые тротуарные плитки, брошенные окурки, утерянные мо­ неты, обертки от жвачек и шокола­ док. Городской мусор. Мария избе­ гала взглядов и потому не смотрела сама ни на кого вокруг. И ей не хоте­ лось ничего больше менять. Она давно уже не чувствова­ ла боли. Холод в душе отлично ее блокировал. Правда, вместе со счастьем. Но Мария не помнила себя счастливой, а потому не могла грустить по тому, что ей никогда не принадлежало. Ветер отстал от нее на лестни­ це, ведущей в подземный переход. запутался в поворотах и остался позади. Среди шагов, голосов, гула движения над головой вдруг всплы­ ли гитарные аккорды. Музыка смея­ лась и рыдала где-то впереди. Мария ускорила шаг и не заметила этого, стремясь на звук, как бабочки летят на пламя. Мальчишка стоял, слегка при­ слонившись спиной к стене, скло­ нив голову над грифом. Волосы мешали рассмотреть выражение его лица. Пальцы его летали по стру­ нам, меняя аккорды с головокру­ жительной быстротой, заставляя гитару в его руках стенать и смеяться в истерике. Люди замедляли шаг и останавливались, спохватывались, смотрели на часы и бежали дальше. Мария подошла ближе и замерла, не отводя взгляда. В ее ледяном мире вдруг возник кто-то еще, живой, настоящий. Кто-то кроме ветра, носящего ту­ да-сюда осколки желаний. Еще ак­ корд, подтяжка. Мальчик отпустил гриф, оборвав мелодию, гитара сто­ ном ответила ему. Откинув волосы со лба, музыкант посмотрел прямо на Марию. И улыбнулся. Она вздрогнула, потерявшись в этом взгляде. Сколько было дру­ гих людей вокруг, но он выбрал ее, и смотрел ей в глаза. И Марии по­ чудилось, что мальчишка ее жалеет. Будто он прочел все о пустыне в ее душе, и сам, воплощающий солнце и музыку, жалеет ее духовную бед­ ность. Раньше женщина не позволяла кому бы то ни было себя жалеть, считая, что это унижает ее достоин- Ю р и й К О Б Я К О В , г. М у р ство. Но этот взгляд... Этим небес­ ным глазам она простила и жалость, и ноющую боль, что поселилась вдруг в сердце, и даже слезы, что снова катились по щекам. Рабочий день пролетел незамет­ но, Мария поспешила домой, вы­ брав тот же путь, что и утром. Но в переходе не оказалось гитариста, и не пела его крутобокая подруга. Женщина замедлила шаг, почти остановилась напротив того места, где утром смотрел на нее мальчиш­ ка. Сердце кольнуло. Мария заку­ сила губу от подступающей боли и почти побежала дальше. Холод, что так давно стал наркозом ее больной души, теперь не лечил, а только ра­ нил. На пути к дому Мария замети­ ла цветочный магазин. В сумерках витрина его казалась особенно пре­ лестной, будто за дверями затаилось лето. Многочисленные букеты за стеклом выглядели свежо и по-ве­ сеннему. Женщина толкнула дверь, и прошла внутрь, только после осоз­ нав, что сделала. Приветливая де­ вушка тотчас подбежала к ней. —Что вам предложить? Мария покачала головой, огляде­ ла небольшой магазин. Большинство букетов —из роз. Розы всех цветов и оттенков:почти что черные и ангель- ски-белые, рубиново-алые, розовые, как заря, золотистые и просто жел­ тые, и даже политые серебряным ла­ ком. Она безразлично прошла мимо. Каллы стояли в стороне, и их стро­ гий вид напомнил женщине юность. Нерешительно она потянулась за цветком, коснулась его белизны. —Вот этот, пожалуйста, —прого­ ворила она, вспомнив о продавщице. Один-единственный цветок Ма­ рия держала в пальцах, отказавшись заворачивать его в пленку. Ветер пы­ тался вырвать его и кружился, бил по руке снежной крошкой. Женщина шла по улице, шепча едва слышно: —И ты дарил бы мне каллы. Душа болела, разрывалось от боли сердце. Никогда еще не чув­ ствовала она себя такой несчастной и такой настоящей. Рухнуло все, во что она убедила себя верить. Разве такой жизни она себе желала в юности? Разве такой она была раньше? Когда душа ее умерла, когда в ней поселились зим­ ние ветры, снежные равнины? Мария дрожала от холода. Даже дома шаль не спасала ее от мелкой дрожи. Поставив цветок в простень­ кую вазу, она свернулась калачиком на диване и рыдала, пока сон не унес ее. И ей снилась весна. Сияло солнце, и вековые льды вдруг пробили ручьи. Растаяли сне­ га, обнажив черную землю, напол­ ненную влагой. Зеленые иглы тра­ вы пронзили ее, пробиваясь к свету. Встали цветы, развернув лепестки к небу. м а н с к Весь мир пробуждался, развора­ чивался, точно и сам был бутоном. Мария смотрела на это со стороны, и никак не могла понять, почему остается непричастной к этому чуду. Отчего каждый миг сияющей всеми красками весны заставляет ее стра­ дать? И она всю ночь бежала сквозь травы, спотыкаясь, падала, пачка­ ясь в свежей земле. Поднимаясь с трудом, она отряхивала с колен ко­ мья грязи и снова бежала вперед. Равнина казалась необъятной, солнечный свет до слез резал глаза. Сочные стебли трав с хрустом ло­ мались под ее шагами, зеленый сок пачкал одежду. От свежего воздуха, переполненного ароматами весны, кружилась голова. Сердце билось часто-часто, пойманной птицей, оно все торопило, выстукивая: «Вперед, вперед!» Мария слушалась его, и кровь звенела в ушах, и не хватало дыха­ ния. Она знала внутренним чутьем, что там, за этой равниной будет по­ бережье. Там ее ждут, и нужно не­ пременно успеть. Кто ждет, зачем успеть и можно ли опоздать, женщина не знала. По сути, она не понимала — куда бе­ жит, и лишь в самом конце сна, за несколько мгновений до пробужде­ ния, Мария поняла, что спешила на звук гитарных аккордов. Снова утро, и снова все идет как всегда. Только сердце не унимается, и ветер стучится в окна остервене­ ло. Мария сделала кофе и пила его мелкими глотками, торопливо, пока он не остыл. Обжигая язык, каждый глоток заставлял задохнуться, сле­ зы дрожали на ресницах от такой простой боли. И женщина не могла позволить себе думать, что на самом деле плачет о другом. Восемь часов, последний взгляд в зеркало, щелчок замка. Мария торопилась, а в пальцах ее как вчера вечером дрожал на ве­ тру белый цветок. Она бежала за толпой, среди теней, и смотрела в небо, свинцово-серое, угрожающе низкое. Когда она вообще послед­ ний раз видела небо и тучи? Но вот переход, и небо скрывается из виду. И там, среди шороха чужих шагов, голосов и шума, снова —гитара. Мария остановилась в нереши­ тельности, теперь опасаясь подой­ ти. Но испанская проникновенная баллада звала, манила с неодоли­ мой силой. Женщина постаралась скрыться за чужими спинами, не поднимать глаз, только бы этот мальчишка снова не пожалел ее, как вчера, только бы не заметил. А гитарист играл и играл, запроки­ нув голову, закрыв глаза, и все во­ круг для него было другим. Он тво­ рил здесь свой собственный мир из эфемерных звуков музыки. Каждый аккорд, как мазок на картине, что рисовал он, используя вместо холста души тех, кто слушал его в эти ми­ нуты. Сыпались монеты, люди ухо­ дили, на их место вставали новые, только Мария так и не сдвинулась с места, и лишь когда мальчишка до­ играл —бросила в кофр, к монетам и бумажным деньгам, свой белый цветок, так похожий на ее юность. Увядший за день цветок все так же лежал среди россыпи монет. Мальчишка недовольно закусил губу и вытащил погибшую каллу, мягко покачал на ладони. Бросить ее здесь казалось ему кощунством. Он спрятал цветок в нагрудный карман и собрал монеты. Упаковал свою драгоценную гитару. Здесь он уже не появится. Все души, что могли воскреснуть —вос­ кресли. Их так мало осталось, спо­ собных разбить льды, ожить и впу­ стить весну. Долгие годы одиночества пре­ вращают душу человека в ледяную пустыню. Доверять ли кому-то? Любить? В душе лишь один ответ. И мир для такого человека тоже стано­ вится пустыней, где обитают лишь чужие тени. Не видя никого вокруг, такие души навсегда прокляты оди­ ночеством. Мальчик закинул кофр на плечо, медленно двинулся сквозь людской поток. Лампы в переходе тусклые, но он все же смог разобрать среди тысяч теней —свою. Гитара, выгля­ дывавшая из-за плеча, отобразив­ шись в тени, казалась крылом. Мария остановилась у цветочно­ го магазина, глядя сквозь стекло на застывшие в гордой красоте каллы. В душе ее все звенела гитара, пела, стенала, вела за собой. Слезы высох­ ли, или их выпил ветер, женщина не могла сказать точно. Боль то отсту­ пала, то накатывала волнами, поч­ ти до головокружения. И уже было непонятно —то ли это болит душа, то ли это действительно физические ощущения, с которыми раньше Ма­ рия боролась лекарствами. Мир настоящий, и ветер, и снег, и эти цветы в лучах электриче­ ского солнца. Только люди вокруг по-прежнему оставались тенями. И Мария с испугом поняла, что она одна, здесь и сейчас, живая и насто­ ящая, среди сотен и сотен нарисо­ ванных светом теней. Она так долго спала, и теперь времени у нее было совсем немного. Женщина сорвалась с места, побе­ жала сквозь толпу. Каждая минута — бесценна, как она раньше не могла понять этого? —Господи, прости меня. Как остро это ощущение: про­ снуться на закате собственной жиз­ ни! Пробуждение не спасает от боли, возрождение вообще не может про­ ходить безболезненно. Но оно того стоит. И рвет струны усталый ангел, путешествуя по дорогам, играя для тех, кто способен услышать. Утоли печаль