Миссионерская православная газета. 2009 г. № 3-4. Апрель.

14 № 3-4, АПРЕЛЬ 2009 & ш , МИССИОНЕРСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ГАЗЕТА В МИРЕ ПОЭ З ИИ ...Но превыше илести, и срама — моя Родина, самая сильная и богатая самая ПРОПИСИ Помню: осень стоит неминучая, восемь лет мне, и за руку —мама: «Наша Родина —самая лучшая и богатая самая». В пеших далях —деревья корявые, дождь то в щеку, то в спину, и в мои сапожонки дырявые заливается глина. Образ детства навеки — как мы входим в село на болоте. Вот и церковь с разрушенным верхом, вся в грачином помете. Лавка низкая керосинная на минуту укроет от ветра. «Наша Родина самая сильная, наша Родина самая светлая». Нас возьмет грузовик попутный, по дороге ползущий газом, и опустится небо мутное к нам в дощатый гремучий кузов. И споет во все хилые ребра октябрятский мой класс бритолобый: «Наша Родина самая вольная, наша Родина самая добрая». Из чего я росла-прозревала, что сквозь сон розовело? Скажут: обворовала безрассудная вера! Ты горька, как осина, но превыше и лести, и срама — моя Родина, самая сильная и богатая самая. МАМЕ Только травы одни наклоня, ветерок пробегает упрямо. Здесь когда-то жалели меня и деревья, и птицы, и мама. Через адские муки земли вы себе находили дорогу, но любить меня так же смогли, как беспечно счастливые могут. И в деревне, пробитой насквозь, под ветвями ничейного сада столько счастья когда-то сошлось, что иного поныне не надо. Теплый дух всё идёт от межи, где когда-то строенья стояли. Положи мне постель, положи в чистом поле любви и печали! И пускай, охраняя постель, под созвездьями счастья и воли с криком бродит всю ночь коростель, не видавший ни горя, ни боли. Зарастают лихие года, зарастает и счастье простое. Нас с тобой не поймут никогда, потому что того мы не стоим: Мыс тобой из войны и вины, из какой-нибудь древности вещей — Оттого-то и нет нам цены, как навеки утраченной вещи. Светлана Сырнева Родилась в 1957 году в деревне Русс- ко-Тимкино Уржумского района Кировс­ кой области. После окончания Кировс­ кого государственного педагогического института работала учительницей рус­ ского языка и литературы, корреспон­ дентом, а затем редактором уржумской районной газеты, корреспондентом ки­ ровских областных газет. Сейчас она руководитель пресс-службы админист­ рации города Кирова. Сырнева — автор книг «Ночной грузовик» (1989), «Сто сти­ хотворений» (1994), «Страна равнин» (1998), «Сорок стихотворений» (2004), романа в стихах «Глаголев» (1997). Она лауреат Всероссийской литературной премии «Традиция» (1996), Малой лите­ ратурной премии России (1997), Всерос­ сийской литературной Пушкинской пре­ мии «Капитанская дочка» (2002). Человек тридцати пяти лет, проживавший похмельно и бедно, потерялся в райцентре поэт — просто сгинул бесследно. А друзья его, сжав кулаки, все шумели, доносы кропали: дескать, парня убили враги, а потом закопали. Перерыты все свалки подряд, перекопан пустырь у вокзала. А жена собирала отряд и в леса посылала. Пить за здравие? За упокой? Мужики не находят покоя: Эх, талантище был, да какой, он еще б написал не такое! На поэтов во все времена не веревка, так пуля готова. Зазевался — придушит жена, как Николу Рубцова. Может, снятся им вещие сны, может, ангел встает у порога: «Ты поэт? Убегай от жены, убегай, ради Бога!» Так у нас глубоки небеса и бездонные реки такие, а вокруг — все леса и леса, вологодские, костромские. И земля не закружится вспять, и где надо, лучи просочатся. Можно долго бежать и бежать, задыхаясь от счастья. Посреди необъятной земли вне известности и без печали сбросить имя, чтоб век не нашли, и пожить еще дали! Он бежал, никого не спросив, мир о нем никогда не услышит, он исчез, и поэтому —жив, и еще не такое напишет. Достигало до самого дна, Расходилось волной по окраине — там собака скулила одна о недавно убитом хозяине. Отгуляла поминки родня, притупилась тоска неуемная. Что ж ты воешь-то день изо дня, да уймешься ли, шавка бездомная?! Всю утробушку вынула в нить в бессловесную песню дремучую. Или всех убиенных обвыть ты решилась по этому случаю? Сколько их по России таких — не застонет, домой не попросится! Может, молится кто-то за них, но молитва —на небо уносится. Вой, родная! Забейся в подвал, в яму, в нору, в бурьяны погоста, спрячься выть, чтоб никто не достал, Чтоб земля нарыдалася досыта! Вдалеке по реке ледоход, над полями —движение воздуха. Сто дней плакать —и горе пройдет, только плакать придется без роздыха. Это наш, это русский секрет, он не видится, не открывается. И ему объяснения нет, И цена его не называется. ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ ВЕК Детство грубого помола, камыши, туман и реки, сад, а в нём родная школа — вы остались в прошлом веке. Счастье, вкус тоски сердечной, платье легче водных лилий — все исчезли вы навечно: вы в прошедшем веке были. Все, на чем душа держалась, из чего лепила соты, — в прошлом веке всё осталось без присмотра и заботы. Кто там сжалится над вами, кто на вас не будет злиться, кто придет и в Божьем храме будет там за вас молиться? Ты своей судьбой не правил, не берёг себя вовеки. Беззащитное оставил за горою, в старом веке. Вспомни, там мы рядом были, значит, нас хулить, не славить. На твоей простой могиле ты велел креста не ставить. Но сиял в мильон накала новый век, алмазный лапоть. Где тут плакать, я не знала, да и ты просил не плакать. Господи, пошли снег! Для него настал час: город не разлепит век, в зиму отойдя враз. Здесь, вдали от всех бед, в стороне от всех вех, никаких событий нет — разве что пройдет снег. Первый снег —один в год. Вечные мои года! За ночь упадет —вот, и чего ждать тогда? Боже, отодвинь миг, снег повороти вспять! Подождет мой мир, было бы чего ждать. * * * Пред закатом из дальних сторон к деревням, затаенным в тени, колокольный доносится звон — и под ним умолкают они. Дивный звук, зародясь вдалеке, успевает пол неба облечь, замирая, нисходит к реке — и встает ему эхо навстречь. Так от края до края легко раскачнулась равнина земли, словно подняли всю высоко и на чашу весов вознесли. Может, все, что живет под луной от высот до глубин и широт — тайно связано нитью одной и друг другу движенье дает. Значит, ты не останешься нем, расстоянье меж нами храня, ибо тоже ты связан со всем, что волнует и движет меня.