Миссионерская православная газета. 2008 г. № 11-12. Декабрь.

МИССИОНЕРСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ГАЗЕТА -Ж . . • Щ ,^rWr--r-Г ' № 11-12, ДЕКАБРЬ 2008 15 J IИT Е РА1 У Р НАЯ С Т РАН ИЦА Д а н и и л Гранин Предлагаем читателям «Православной газеты» письмо известного совет­ ского писателя Даниила Гранина к Сергею Викторовичу Мѳйѳн, палео­ нтологу, автору «симпатичного» Гранину «принципа сочувствия», который в научных кругах вызывал горячие обсуждения устные и письменные. Пись­ мо датировано 1984 годом, прочтя которое появляется ощущение, что все мысли, высказанные писателем в советское время, являются точным от­ ражением времени сегодняшнего. он окутывал пледом ноги пассажирам, подкладывая подушечки. Делал он это с достоинством, тем большим, чем бо­ лее внимательно он ухаживал за каж­ дым. Его достоинство от его стараний только выигрывало. Я запомнил его в силу своей благодарности, которую невозможно было оплатить чаевыми. Он, укутывая нам ноги, был выше нас акт прощения. И то и другое повыша­ ет требовательность к себе. Этика - это процесс повышения требовательности к себе, непрошения себя, работы со­ вести. JT. Толстой был непримирим к дворцовой камарилье, не прощал и не шел на протянутые к нему руки. Насчет злой литературы (М. Бул­ гаков, М. Щедрин). Я не уверен, что Обучение вещам непреложным... Журнал «Звезда» (2008 год) и дневниковые записи «Листопад» «Дорогой Сергей Викторович! Письмо Ваше вновь вернуло мысли к теме, давно занимающей меня, о нравс­ твенной безграмотности, как Вы выра­ зились, об этической системе, о прави­ лах жизни, о требованиях к человеку. Если Вы говорите о безграмотности, то начинать надо с азбуки. Азбуке обу­ чают детей. И надо обучать с детского возраста вещам непреложным, прос­ тым — прописям, старинным пропи­ сям, которые заучивали, зазубривали вместе с азбукой. «Брать чужого нельзя! Почему это?» —спросили при мне ста­ рого библиотекаря. Он пожал плечами: «Потому что чужое, а чужое брать не­ льзя». Для него это правило было само собой разумеющееся, аксиома бытия, не требующая доказательств и обосно­ ваний, система запретов, такая же, как не врать, не бить маленьких... Все то, что должно стать внутренним законом. Когда мы пытаемся воспитать пре­ имущественное уважение к социалис­ тической собственности, мы разру­ шаем априорность. Вместо заповеди получается рассуждение; нет запрета, есть Уголовный кодекс с разными ме­ рами наказания. Вас интересуют не эти очевидные прописи, а спорная этика, нравствен­ ные положения, которые «даются осо­ бенно трудно». Но думаю, Вы согласи­ тесь, что усвоение (хотя бы обучение) школьное элементарных заповедей на­ много облегчило бы и Вашу задачу, и вообще решение для человека многих этических задач. Положения, которые Вы выдвигае­ те, чрезвычайно интересны, некото­ рые спорны, но я почувствовал, как все они выросли, разветвились из Вашего «принципа сочувствия», из раздумий Ваших о том, что же такие за люди бы­ ли блаженные, святые, из внимания к нетрадиционным проблемам истории религиозной жизни. Как глупо, что в своем атеистическом рвении мы не ис­ пользуем огромные этические богатс­ тва, накопленные религиозным воспи­ танием, —методику, психологию, сис­ тему обучения. Вы упомянули катехи­ зис. Недавно я смотрел катехизис 1889 года. Это было 67-е издание! Представ­ ляете себе, насколько уже сто лет назад это был отработанный школьный учеб­ ник. Вообще большинство учебников старой гимназии отшлифовывались от издания к изданию —«История» Ило­ вайского, «Геометрия, математика» Киселева, «Физика» Цингера. Основа сохранялась, родители и дети учились по одному и тому же учебнику, поэто­ му старшие понимали, участвовали в обучении. Существовала преемствен­ ность. Дети учили те же стихи, что ког­ да-то учили родители. Я еще вернусь к катехизису, а сейчас мне хочется кое- что дополнить к Вашим положениям. Некоторые соображения, которые, кажется мне, даются людям не менее трудно, чем Ваши. 1. Другие люди могут быть другими. Понять и принять такое очевидное по­ ложение сегодня, оказывается, так же сложно, как и во времена религиозных войн. Это неприятие других продолжа­ ет существовать и на уровне религии (Ирландия с ее средневековыми стол­ кновениями протестантов — католи­ ков), и на расовом уровне, у нас в наци ­ ональных распрях: армяне —грузины, русские — евреи, в среднеазиатских наших конфликтах. А сколько внут­ ри любого коллектива нетерпимости к инакообразным —инакодумающим, инаколюбящим , инакопонимающим , живущим. Само понятие «инакомыс­ лящий» должно бы считаться похва­ лой, признаком ценности человека, оно обрело осудительный характер. Признать право другого быть другим требует уважения к личности другого. А это, в свою очередь, требует развито­ го самоуважения. Между прочим, са­ моуважение требует критического от­ ношения к себе, смирения и интереса к своей душе, ее движениям и потреб­ ностям. 2. Этические проблемы легко при ­ водят к Богу. Слишком легко. Требо­ вания добра, доброты, прощения, тер­ пения и т. п. Все они проще всего мо­ тивируются на религиозной основе. Когда она есть, этические положения выстраиваются естественно. «Если же Бога нет, то все дозволено», —утверж­ дал Достоевский, то есть запреты ру­ шатся, зло, эгоизм нечем остановить. Вроде правильно, страшно, а вот Бога отодвинули на самый край жизни —и что? Оказалось, что запреты остались. Нравственные запреты продолжают чем-то жить, питаться. Вседозволен­ ности не наступило. Конечно, пор­ чи хватает, но я не о ней, а о том —чем все же продолжает держаться человек? Есть в нем генетическая этика? Есть что-то вложенное в душу независимо отличной веры, этическое начало? 3. О чувстве собственного достоин­ ства. Летел я однажды через океан на самолете компании «KLM». Стюард, представительный мужчина лет соро­ ка пяти, после ужина укладывал нас спать. Вы бы видели, как заботливо именно потому, что делал добро нам, а не мы ему. И делал он это с удовольствием, с удовлетворением. Разумеется, все это школа сервиса, не более, но подлин­ ное в ней —это отсутствие унизитель­ ного и для него и для нас. 4. Для меня одно из наиболее слож­ ных этических требований —это уме­ ние прощать. Что можно прощать, что надо прощать и чего нельзя. Ведь есть же вещи непростительные. В этом смысле любовь к ближнему, о которой Вы говорите, как-то должна сочетать­ ся с борьбой. Мало проповедовать, на­ до, очевидно, бороться за свои идеи и принципы , и борьба эта так или ина­ че становится борьбой с какими-то людьми, группами. Поэтому так трудно согласиться с Вами о итогах новомирской борьбы, о том, что интеллигенция приобрела в результате очень немного хорошего и много плохого. Мне думается, «Новый мир» поддерживал в течение многих лет очищающую работу мысли. Нужно было разгрести авгиевы конюшни зла, предрассудков, вывихов сознания. Мы плохо представляем себе сегодня, в ка­ ком дерьме мы находились<...> До какого-то момента критика ос ­ вобождает мысль, выявляет правду и истину, что уже нравственная ее за­ слуга. А вот потом, если движения нет, критика буксует, и личность действи­ тельно погружается в грязь всеобщего отрицания, начинается круговой об­ стрел и торжество уныния. Падение нравственности, о кото­ ром любили говорить во все века, ны ­ не имеет объективные показатели. Нравственность падает быстро, возь­ мите хотя бы такие показатели, как воровство, взятки, казнокрадство. В этих условиях я не уверен, что так уж потребно разбирать тонкие проблемы этики. Нет ли тут снобизма? Я не ут­ верждаю, я сомневаюсь. 5. Мне казалось, что несколько оздо­ ровить общество могло бы обществен­ ное мнение, то, чего у нас нет. У нас не действуют законы осуждения обще­ ством непорядочного поступка, лжи, хамства, предательства. Если нет стра­ ха перед Богом, то должен быть страх перед мнением своего общества. То, что всегда было —у аристократов, у ре­ месленников, у купцов —свой цех, своя гильдия, свое офицерское собрание. У ученых этот механизм также действо­ вал четко, вспомните, например, исто­ рию, связанную с отставкой Минзбера в Московском университете. Не подать руки поддену —чего ж тут плохого, та­ кой акт нужен для человека так же, как литературу можно оценивать добром: добрая, недобрая... Такие оценки не­ сут в себе идею полезности. Полезно — неполезно. Примерно тот вид тре­ бований, который предъявляли влас­ ти всех времен —цезари, короли, ца­ ри и прочие руководители. Наиболее умные из них все равно оценивали —а насколько то или иное произведение служит. Делу воспитания патриотиз­ ма, мужества, производственной дис ­ циплины , научному прогрессу и т. п. Добро тоже требует службы. Борьба со злом (Данте, Свифт). Это что —служба добру? А разве Щедрин не боролся со злом? Не лишает ли художника Ваше тре­ бование добра — свободы? Да и не только художника. Когда Вы с луч­ шими намерениями возглашаете доб­ ро верховным принципом , я пони ­ маю, что нужно иметь какой-то уни­ версальный критерий, понимаю, что добро лучше всего подходит для этого, понимаю и тут же возмущаюсь —а по­ чему Вы меня судите добром, почему не свободой, не любовью, не уваже­ нием к человеку? Не желаю я Вашего добра, свободу мне дайте! Согласится ли человек, если накладывать на него единственную мерку добра? Любовь к человеку выражает себя по-разному, не только через добро. А как быть с за­ поведью, требующей быть алчущими и жаждущими правды? Вопросов тут множество, раздра­ жают на них формулы и требования. Когда требования к человеку идут от Бога, их принимаешь почти безропот­ но. Требования же, лишенные Бога, должны, мне кажется, строиться ин а­ че, надо искать для них новую форму. Пишу я все это с некоторым сму­ щением. Кругом черт знает что дела­ ется, живем во лжи, которая никогда еще не достигала такой наглости, вся Россия к вечеру шатается пьяной, не­ справедливость и глупость тычет нас в морду на каждом углу, честному чело­ веку жить все труднее, воруют практи­ чески все... Где ни соберутся, только и разговору о мерзостях нашей жизни. И в это время заниматься тонкостями этики —неловко. Гурманство. Среди голодухи. Дача горит, детей выносить надо, а тут приходит милая девица — не купите ли малины?... Порассуждать, конечно, охота, я сам, как видите, соблазнился. И от­ даю должное и радуюсь работе Вашей мысли и совести, но признаться в сво­ их сомнениях —должен... ВашДаниил Гранин Август 84 г., Комарово».