Полярная правда. 1938, апрель

11 84 (3454) 12 апреля 1Ѳ38 г. П О Л Я Р Н А Я П Р А В Д А J l u m e , ч і и и ш ЯШШШШШШШШШЯѵ м ■ ш и ш Граница Граница. Не слыпгао шагов пешеходке. Застава. Суровы бойцы на постах. Не всем іредоставлено право прохода. Пустынны дорого, закрыта ѳзда. Лишь ветры свободно кочуют, да птицы. Порой проплывают клубясь, облака. -Завалы. Секреты. Застава. Граница Здесь зоркость и слух, напряжен­ ность курка. Бы скажете: сонное, тихое царство? Ничуть. Здесь отважные люди живут. И каждую пядь своего государства Еак каплю в безводной стейк берегут. Какой бы тропою не шел нарушитель, В Советский Союз ему не попасть: Страну берегут пограничник и житель— Здесь каждый колхозник— советская власть. Граница. Недвижимы сосіы м строги Обвеяны снежной густой сединой Здесь тихо. Медведи зимуют в берлоге. Болота покрыты корой ледяной. Но прячется буря в тумане покоя. Как ветер изменчива здесь тишина, Здесь люди готовы и б встрече, и к бою В стократ ощутимей здесь слово— война. I J Ди. ГОЦКАЛ0— пограничник-краснофлотец. МУРМАНСКАЯ (ПЕСНЯ) Ни всплеска, ни взлета, ни говора чаек Не слышно уже за кормой. Мы в море выходим, нас море встречает Холодной соленой водой. Припев: О море — ты море, Студеное море! (2 раза). Легко и спокойно качается парус. Как чайка готовый взлететь. Расставлены сети, и выметан ярус, И хочется песню запеть. Припев: 0 море— ты море. Хорошее море! (2 раза). Мы снова к полудню просторную лодку Наполним живым херебром. Мы лодку наполним треской и селедкой, Богатый улов соберем. Припев: 0 море— ты море, Богатое море! (2 раза). Я весел и сердцем рыбацким спокоен. Я знаю, что завтра * утру Оплатится щедрой колхозной рукою I Мой честный, мой радостный труд. Припев! О море— ты море, Любимое море! (2 разі)- Пусть буря, пусть ветер, пусть 1 грома раскаты — ( Затянемте песню, друзья! ! П рыбой, и песней, и славой богаты Мурманские наши края! Припев: О море— ты море. Прекрасное море! (2 раза). Терпберка. Ник. ГОМАНОВ. Прощание с конем ,. В мелкие косицы Заплетая гриву, • Солнечным и тихим . Августовским днем, , Будто с братом милым , Парень говорливый . Вел беседу грустнуи Со своим конем: «Помню, был мальчішкой. Гнали с Волги чехов, Эскадроны красных Заняли деревню. Помню постояльца— С песнею да смехом Коротал парпишка Отдых свой двухдневный. А на третий утром Ускакал куда-то; У коня сверкнули Серебром подковы.., По пешком вернулся К яркому закату, Грустный и без песен, Паревек рисковый. ■ Грузно сел на камеяь, Голову склонил он, Обхватил руками, Не стерпел — заплакал. — Что с тобой, товарищ? Расскажи мне милый... — Ой, недобре, *хлопче... Пе можу балакать... Бѵв бы я в могиле. Та буланый вынес... Выпес та и рухнув, Пулями пробитый... Грусть бойца далекого Мне понятна ныне. Что ж, мой конь, задумался? В землю грянь копытом. Парню молодомѵ Пакажѵ я строго. Чтоб любил тебя он. Как родного брата. А нтти случится Боевой дорогой, Верь, мой черногривый, Я вернусь обратно», К. БЕЛЬХИН. ПОД ВЕСЕННИМ ДАЛЬНИМ НЕБОСКЛОНОМ Под широким синим небосклоном Зеленеют родины поля. И весенним утренним жоклонол Ханят в поле травы, тополя. Здравствуй, полеі В утрежием рассвете Как безмолвна тишіма твоя, Всех прекрасней, радостней на свете Родина цветущая моя. Нет конца идущим в даль дорогам, Жизнь отдам в решающем бою. За весну, что лучше всяких песен Греет юность, молодость мою. Метеоролог Семен ГРОМОВ. I КИРОВСК. В городской детсвой библиотеке. Зав. бнблиотеной СТАРКОВА выдает книги. Фоте Певцова. Бригада Он пришел в цех лет пять тому назад. Коренастый, низкорослый. Робко озирался по сторонам, держал­ ся в сторонке от неутомимо гудящих станков, неуверенно ходил по узким проходам. После длительных расспро­ сов и хождения по цеху, разыскал, наконец, мастера Прпжпмова. — Ко мне, что ли? — спросил мастер. Федя Морозов кивнул головой. У него был простой, откровенный взгляд, и мастеру Прпжпмову как-то сразу поправился этот неловкий, застенчи­ вый паренек. Он некоторое время за­ думчиво молчал, глядя поверх его го­ ловы, потом сказал: — Так. А что ты ум еет де­ лать? — Хочу быть слесарем. — Слесарем? — с улыбкой пе­ респросил мастер. — Трудная рабо­ та... . — Пу, что же попробую.,. В цехе Морозов обживался быстро. Внимательно присматривался к рабо­ те мастера, слушал советы. Ч іо первую деталь он все же запорол. Прижимов тщательно проверил ее, покачал головой. — Немного неверно. Вторую деталь постигла такая же участь. П здесь Морозов впервые столкнулся с крутым нравом своего учителя. Правда, мастер пе ругал, но в его голосе было что-то иное, жесткое, требовательное. — Вот что, сынок, хочешь быть хорошим слесарем, так учись рабо­ тать как следует. і Эту особенность характера масте­ ра скоро понял и Федя Морозов. Он работал внимательно, детали стали выходить пз под его рук с безупреч­ ной точностью, и тем не менее он никогда не слышал от мастера нв одного похвального слова. О том, что он сделал уже значительные успехи в работе, Федя Морозов узнал сам, ; когда ему повысили разряд. Годы учебы у Прпжпмова для комсомольца Морозова не прошли даром. Он вырос в прекрасного сле- ; саря и работает теперь на ответгг- веннейших участках по сборке дизе­ вышла на экзамен лей. Когда он стал бригадиром, то почувствовал, какая большая ответ­ ственность легла на него. В бригаду прошла молодежь. Два комсомольца и один беспартийный. Николай Зве­ рев, Алексей Пзгорев, Василий Жда­ нов, вот и вся бригада Феди Моро­ зова. Молодой бригадир приходил в цех раньше всех. Заблаговременно вы- і правдял наряды, узнавал заіапае и к тому времени, когда собиралась бригада, у Феди Морозова был п и - j ный план работы на весь день. За­ тем проводился инструктаж. — Лешка, — говорил он Звере­ ву,— сегодня будем собирать ди.іель. Постарайся. Детали пз-за границы выписаны,.. Он произносил эти слова серьез­ ным деловым тоном. И Зверев пони­ мал, что работа, которую они будут выполнять, требует большой ответ­ ственности. Кончая смену, Морозов предлігал: — Роб&та, заходите-ка ко мне ве­ черком, побеседуем о завтрашнем дне. Собираясь вместе, толковали о ра­ боте. Говорили о недостатках, о том, как их устранять. Часто беседы пре­ вращались в спор. Ребята горячи- лпсь. — В механике я пе силен, — говорил Жданов. Иногда вот подумаю над чем нибудь и чую, чего-то у ме­ ня нехватает. Федя Морозов до конца выслуши­ вал сетования друга, потом спраши­ вал: —< А ты грамотный? — Ну и что... — Так вот, пойди в библиотеку, возьми книгу по механике, почитай ее и тогда больше понимать ста­ нешь. Так проходили дни. Бригада креп­ ла, уверенно набирая силы. Дружба становилась теснее. Роднили думы. Рождалось новое творческое начало. К причалу судоверфи встал мото­ бот «Зенит». На нем требовалось со­ брать и установить машину. Уста­ новку машины на «Зените» поручи­ ли молодежной бригаде Морозова. А. Н. Островский О новом задании Морозов бригаде не сказал. После смены он побывал ва судне. Долго и тщательно иссле­ довал машину. Побеседовал с меха­ ником. Через несколько часов карти­ на для пего стала вполне ясна. Па утро он об'явпл бригаде: — Ребята, соберемся сегодня. Ма­ ленькое совещание будет. Па совещание собрались в точно назначенное время. Василий Жданов сразу заявил: — Пу, Федор, говори, что ты на­ думал. Морозов заговорил о соревновании. Он отметил, что брпгаза, хотя и хо­ рошо работает, но может работать гораздо лучше. Потом Морозов ука­ зал на недостатки в работе каждого в отдельности и затронул самые чув­ ствительные струнки ребят. Николай Зверев не выдержал. — Да ты говори толком, что те­ бе нужно?!... — Нам поручили установить ма­ шину на мотобот «Зенит», — отве­ тил Морозов. — Так в чем жо дело? — Дело в том, что мы не спра­ вимся с этим заіанием. Морозов ска­ зал это серьезным тоном и тут ребя­ та зашумели. , — Ты что? Всегда дизеля соби­ рали во-время, а тут не справимся. Смеешься? Василий Жданов шумел и горя­ чился больше всех. В глазах брига­ дира теплился еле приметный смех. — Нѵ, ладно, пошумели и будет, — успокоил оп пх. Значит берем обя­ зательство к двадцать пятому апреля «Зенит» отремонтировать? — Пу, конечно, берем. — Ну глядите, ребята. Назад ни шагу. Помните, что здесь сказано было. Так Федя Морозов привел свою бригаду на «Зенит», чтобы оживить могучее сердце его— машины. Брига­ да вьппла держать трудный, но по­ четный экзамен. П они живут те­ перь единой думой: как можно выше держать честь всей бригады. Д. СЕРГЕЕВ. Сегодня исполняется 115 лет со дня рождения крупнейшего русского драматурга АлеБсандра Николаевича Островского. Театр увлек Островского, когда <ш еще учился в гцмназии. Огромное влияние на дальнейшую судьбу юно­ ши имел Малый театр, где в то время играли такие выдающиеся актеры, как Щепкин и Мочалов. Первым литературным произведе­ нием Островского были две сцены из комедии «Несостоятельный должник», напечатанные в 1847 году в газете «Московский городской листок». Онн ! явились предварительными зарисов­ ками для комедии «Свои люди — сочтемся», которая была закончена молодым драматургом в 1849 году н год спустя напечатана в журнале «Москвитянин». Цензура, усмотрев, шая в комедии оскорбление купече­ ского сословия, не разрешила ее с постановке. Но, несмотря на это, первое драматургическое произведе­ ние Островского принесло автору широкую известность. В январе 1853 года состоялось представление комедии Островского «Не в свои сани не садись». Большой художественный успех ждал драматурга в следующем году, когда на сцене Малого театра в Мо­ скве и Александрийского театра в Петербурге был показан спектакль «Бедность не порок». В дальнейшем эти два театра поставили почти все произведения Островского. В 60— 70 годах Островский со* здает «Грозу», «На всякого мудре­ ца довольно простоты», .«Горячее сердце», «Бешеные деньги», «Лес», «Волки и овцы», «Таланты н по­ клонники», «Бесприданницу». Островский всем сердцем любил русский театр, беспокоился, болел за его судьбу. С творческой работой он сочетал большую театрально-обще* ственную деятельность. Пеняло уча* стня в организацм «литературного фонда» ему принадлежала заслуг» создания в Москве «артистического кружка» и «общества русских дра­ матических писателей и оперши композиторов». В 1886 году Островский улер. Его богатейшее литературное на­ следство (более 50 пьес) имело ог­ ромное влияние на дальнейшее раз­ витие русского театра. Достаток» сказать, что ведущий драматический театр страны — Малый театр не­ разрывно связы свое творчество е драматургией Островского, бережве сохраняя в своем репертуаре его бессмертные творения. Островский сумел правдиво ото­ бразить окружавшую его дейсти- тельность— «темное царство». Один нз величайших представите* лей реализма в русской драматурги! Островский создал галерею неза­ бываемых образов, насыщенных острейшей социальной характеристи­ кой. СЧАСТ Ь Е Года счастливые идут. Спокойны мы за мирный труд: Границы наши стерегут Сыны великой Родины. Спокойно девушки поют. Всех радует желанный труѵ Все счастье общее куют — Большое счастье Родины. П жпзнь кипит во всех углах: В суровых северных морях, Па солнцем залитых полях Обширной нашей Родины. И на устах у всех людей — У старнкор. у матерей, Родные имена вождей. Ведущих к счастью Родену. Ѵ"« И первый Сталину привет, Что неуклонно много лет Ведет дорогою побед Парод великой Родины. В стране моей я стар, и млад ' Горячим сердцем каждый рад. Что Сталин первый депутат В Совет Верховный Родины. Жить стало лучше с каждым днвл, • Повсюду радееть бьет ключей И каждый помнит об одном: Он сын великой Родины. Мончегорск. Б. СУВОРОВСКИЙ. РОДИНА СЧАСТЛИВЫХ Любою страну, ще каждый счастлив, молод. Где мы растем1под песнями побед. Где ярче звезд сверкают серп ѵ и молот. Навеки сброшено ярмо прошедших лет. Где песнь о счастье каждому • ѵ понятна, Где жизнь кипит и пенится бурля. Где высоко, под ширью необ’ ятной Цветет н плещет знамя Октября. Страну мою ведет к победам мудрый Сталин, Наш рулевой любимый и родной. Н из Росищ, темной и отсталой Стал наш Союв передовой страной. Вот почему так родину люблю я. Вот почему мне дорога она... Ну где еще найдешь страну таку». Чудесную, как родина моя! Ал. ПОДСТАНИЦНИИ— , учении 22 школы. Павел ЛУКНИЦКИИ Олени бегут Ц ЭЛЕЙ ЛЕЖАЛ лицом в снег и не шевелился. Над пни раски­ нула отяжелеипые снегом ветви ель, но ветра пе было, снежинки не па­ дали, ночь, освещенная луной, была чиста н спокойна. У суковатого пня стояла олеиья упряжка. Три могучих олепя рядом, уткнув морды в разрытые в снегу ямка, ели, не торопясь, ягель. Они уже былп сыты, п потому не обращали внимания на крошечные, похожие на бледпозеленый коралл кустики мха; лакомясь, онп раздви­ гало мох своими шершавыми гу­ бами, выискивали тоненькие тра­ винки и покусывали в отдельности каждую, чтобы получше почувство­ вать ее сладостно горьковатый вкус. Когда в пасть к пим случайно попа­ дал ж есткий брусничный листок, они недовольно фыркали н трогали сухими ноздрями снег, чтоб изба­ виться от щекотпого ощущения. Нарта, припряженная к оленям, была пуста. Вдали, сливаясь в лун­ ном сиянии со снежною тундрой, виднелись два зарывшихся в сугробы бревенчатых дома, да несколько чу- 110 В меж ними. Пи единый звук, кроме реікого пофыркпвапия оленей, не «тарушдл безмолвия туядры. _ А □ Р Я С С К Я З □ Цэлей все лежал на снегу. Он не спал, потому что уже выспался раньше: он просто наслаждался сво­ им покоем н разглядывал ямку, в которой было зарыто его лицо в стенки которой начинали оплывать от теплого человеческого дыхания... Лунный свет все-таки пробивался сквозь пушистый покров в эту ямку. Цэлей зорко вглядывался в каждый озелененный просвечивающими лу­ чами кристаллик п с помощью сво­ его неудержимого воображения стро­ ил пз них фантастические, призрач­ ные, небывало великолепные ми­ ры... Это эстетическое занятие могло продолжаться часами, по­ тому что Цэлею в его пимах и ма­ лице было тепло и потому что тро­ пинкам самых неожиданных ассо­ циаций, но каким шли, не торопясь, его мыслі, пе был* нп конца, пи счету. Прервать это занятие мог бы только председатель участковой ко­ миссии — Василий Петрович. Уж несколько часов дожидался его на снегу Цэлей, не Василий Петрович все не выходил из бревенчатого дома, в окне которого виднелся тусклый керосиновый свет. По вот, наконец, тонкий слух Цэлея уловил легкое шуршанье оби­ той войлоком двери и скрип шагов по снегу, приближающихся издалека. I — Цэлей! — гулко разнесся по тундре звучный бас Василия Петро­ вича. ! Цэлей улыбнулся про себя в про­ молчал. Оп знал, что Василий Петро­ вич несет большой мешок пз ояеньпх шкур п что в этом мешке — связ­ ка бюллетеней, запечатанных красной печатью. По скрипу шагов Цэлей хотел угадать— несет ли Василий Петрович мешок на спине или перед собою на животе. «Конечно, в снег больше вдавливаются носки, значит на животе, сразу видно: человек нѳ пз тундры. Пе знает он тундры, зна­ чит всю дорогу будет задавать пу­ стые вопросы, как все новички, — эх, покою не будет!». — Цэлей! — голос прозвучал над самым ухом, — да ты спишь тут, окалывается... Вставай, поехали... Тут послышался удар мешка о перекладину нарты. Олени от неожи­ данности рванулись, нарта дернулась в сторону, и Цэлей, испугавшись, что олени порвут упряжь, вскочил, будто подкинутый снизу пружиной, и в два прыжка подбежал к ним. — 9, брат, да они у тебя совсем дикие... ^ ’ I — Зато сильные... Сильней в ста*- де нет. Двести километров за сутки проедем... Садись! I Цэлей ударил оленей длинной пал­ кой — хореем, и они понеслось, за­ швыривая лица ездоков комьями снега, вылетавшими из-под ног. Ва­ силий Петрович сразу почувствовал, что непреодолимое желание спать отлетает и что он как будто бы и не утомлен после двух суток непрерыв­ ной работы. Василий Петрович — помор и мо­ ряк— тринадцать лет, с самого дет­ ства, плавал на судах, совершавших заграничные рейсы; в тридцатилет­ ием возрасте достиг должпостп капи­ тана; раз сорок провел свой товаро­ пассажирский пароход по всем нор­ вежским фиордам; знал пх наизусть, и, вероятно, плавал бы и дальше, всю жпзнь, если б не заболел бо­ лезнью, которая сначала представля­ лась врачам странной и непонятной, а потом оказалась страшной п угро­ жавшей жизни крепкого, широкопле­ чего и прежде ничем не болевшего моряка... Короче говоря, у него ока­ зался рак в области шеи. В юпостп, в те дпп, когда англичане заняли север, он однажды получил удар прикладом винтовки по шее и долго лежал на снегу, пока подоспевшие красногвардейцы подобрали его вме­ сте с друшми ранеными. Много лет спустя, появилась опухоль, которая все разрасталась и вот — два года назад — чуть было не уложила его в могилу... Ему сделали операцию без наркоза, нельзя было иначе; он согласился и только попросил, чтоб его привязали покрепче... Два часа двадцать минут он пролежал на опе­ рационном столе и пи разу не за­ кричал, чему очень удивились врачи. По жизнь его была спасена. Год про­ лечили его в санаториях, а потом сказали: «Будешь жив и здоров, по плавать тебе больше нельзя, рабо­ тай на суше...». С морем Василию Петровичу пришлось распрощаться, но покинуть любимый север он не захотел, отпросился в тундру — по­ ближе к природе. П вот уже пять месяцев живет в тундре, заведуя дальней факторией, привыкая к бес­ крайним пространствам, похожим, пожалуй, на море, по которому все же порою тоскует... А чувствует он себя превосходно, как будто ничем никогда пе болел, и в кругу новых друзей — охотников и оленеводов — ругает врачей, которые по непонят­ ным ему причинам лишили его моря.,. Олени неслись по холмам, по ку­ старникам, по перелескам. Луна ис­ чезла. Василий Петрович следил за выражением сухого, сурового лица Цэлея и старался угадать его мысли. Он думал о том, что может энать этот человек, выросший в тундре, никогда ничего, кроме тундры, не видевший. Каковы его представле­ ния? Понимает ли он величие той эпохи, в которой живет? Задумы­ вается ли он о советском своем го­ сударстве? Чем именно отличается он от своих дедов и прадедов, вот так же гонявших оленей по тундре? — Цэлей! Когда ты вчера опускал в урну свои бюллетени, ты хорошо понимал, для чего ты делаешь это? — Понимал... — коротко ответил Цэлей и тотчас же іромко закричал нз олепей, нз чего следовало, что отвечать более подробно он вовсе пе расположен. Василий Петрович решил подойти к делу иначе. Он помолчал минут десять и тогда, невзначай, спросил: — У тебя жена есть? — Есть... Сейчас в гору поедем... П с подчеркнутою вниматель­ ностью Цэлей принялся взгляды­ вать круглую лесистую гору, вы­ плывшую впереди из ночного мрака. «Пѵ п ну! — усмехнулся про себя Василий Петрович, — такого, пожа­ луй, пе разговоришь!». Олени замедлили бег, поднимаясь на гору. — Цэлей, как называется эта гора? — Круглая гора называется... Василий Петрович и сам видел, что гора круглая, и решил молчать. Мрак полярной ночи был одноцвет­ ным, серым; небе сливалось со свеж» ным пространством; ели темными пятнами вышывали навстречу; оле­ ни задевали их ветви своими рогат мв, и ветви сыпали сухой, пуши­ стый снег. Василий Петрович за­ нялся созерцанием окружавшего его пейзажа. Все вокруг было серо, одно­ образно, чуть призрачно. Все сплы­ валось в сплошную, темную муть. Только звездное небо было опреде­ ленным, глубоким, точным. Звезды былп знакомы Василию Петровичу, он читал их как раскрытую книгу. Он загляделся на них — глядел дол­ го, не отрываясь, наблюдая, как бледное, призрачное северное сияние начинает постепенно волновать высо­ кую. чистую атмосферу. И странное состояние постепенно овладевало им... Он забыл обо всем окружающем, на­ полняясь легкой беспричинной ра­ достью, непонятным весельем, ка- кпм-то космическим ощущением счастья и полноты бытия. Все кру­ гом было непонятно. Растительность на вершине горы пропала, из снега повысовывались черные острые кам­ ни, об’ятые изморозью, скользкие * бесформенные. Нарта, казалось, под­ нялась в воздух; казалось — олени летят: над тундрой, над миром, вс»* ближе к звездам, ■ звезды стано­ вятся все нужней, все доступней... Хотелось петь и кричать, и в своем созерцательном самозабвении Васи- (Окончание си. на 4 стр.).