Под сенью Трифона. 2017 г. №1(9).

* * * Мы вдоль берега прошли, Здесь писатели мечтали, Провожали корабли В неизведанные дали. Дышим воздухом одним С теми, кто уж там, далече. Те же горы, море, Крым, Ялта, осень, бесконечность... * * * Растоплен вечер в жидкий шоколад, И где-то рядом трудно дышит море. Пляж опустевший сотней ног промят — День пробежал, смеясь, крича и споря. В воде спасаясь, небо познаем — В созвездьях тесно свет цедить светилам Мы, потянувшись, звезды достаем — И с жаждой пьем их неземную силу. Касаясь волн и телом, и душой, Я тихо морю грусть свою открою: Там, справа от Медведицы Большой, Она мигнёт Полярною звездою. Варзуга Варзуга — хруст груздя на зубах, Что-то крепкое и соленое. Парусом в беломорских ветрах — Церковь, куполом в небо вонзенная. Словно лестница, по которой мы Восхождение к Богу делаем. Богородица из греховной тьмы, Нас, спасая, ведет к свету белому. Печенга Когда отяжелевшая душа Идет ко дну, и рвутся к Богу нити — Чтоб научиться заново дышать, Ты поезжай в Печенгскую обитель. Вдохни всей грудью — воздух-то какой! Молитвенный, пречистый, благодатный! Незримо Трифон мудрою рукой Благословит, как чад своих когда-то. И время остановится — ведь здесь Иное, восходящее пространство: Дух вековой намоленности есть В церквушке небогатого убранства. Здесь сто шестнадцать иноков лежат, Врагами иноземными убиты. Они с тех пор как лебеди кружат, Струится с крыльев благодать молитвы. К ним обратясь с надеждой, призовем О нас до Бога донести прошенье, Что часто не по-Божески живем, Но пусть пошлет нам за грехи прощенье. — Благослови, священник, в дальний путь! Исчез за поворотом крест на крыше, Но птицы кружат — очищенья с у т ь . Чем ближе город — шелест крыльев т и ш е . Стояние под Царьградом (Ольгино крещение) Грудью взрезает ладья восстающую бездну — Русь по волнам за судьбою плывет в Византию, Ангелы радостно гимн воспевают победный, Ольга плывет, чтоб креститься в царьградской Софии. Нет, не напрасно народ называл ее Мудрой: Править без мужа страною — нелегкое дело. Ночь, разрешась от потемок, становится утром. Боль, обретая прощенье, становится в е р о й . Рог Золотой ослепил куполов позолотой, Зарозовела стенами Святая София. Но не спешит их принять Цареград отчего-то. Дни пролетают, глаза от бессонья с у х и е . Мыслимо было б такое, коль жив был бы Игорь? Он бы мечем наказал за обиду такую! Снова листая любви своей горькую книгу, Как бы прильнула к плечам его сильным, тоскуя!.. Как охватили бы Ольгу могучие руки!.. Вновь заплясали древлян ненавистные тени, Вновь предала бы огню, на предсмертные муки!.. И закричала по-бабьи, з а в ы л а . Вдруг — пенье... Ольга умолкла. В предутреннем полусознаньи Дети древлян на нее из огня шли — и пели Песню о том, что п р ощ аю т . Слеза покаянья Сердце омыла, и Ольга затихла в п о с т е л и . ... С пышною царскою свитой под солнцем лучистым Ольга вступила в собор под златыми в е н ц а м и . За Патриархом апостолам равная чисто Вторила: — Отрицаешься сатаны? — Отрицаюсь! Вымолить вечного рая народу не в силах — Сколько событий и войн пережить ей придется! Ольга, всходя на ладью, восходила в России Ясной Зарей пред Владимиром — Красное Солнце. 34 Под сенью Трифона | № 1 (9) 2017