Под сенью Трифона. 2016, № 1 (8).

лем и даже в некоторой степени участником их не­ простых отношений. Я познакомился с Виктором Леонтьевичем как раз в это время. Одержимый творческой лихорад­ кой, я довольно регулярно печатался в «Канда­ лакшском коммунисте» у Ефима Федотовича Рази­ на и посещал ЛИТО при газете, которым руково­ дила Татьяна Борисовна Фабрициева. Очень помо­ гал постигать азы стихотворчества появившийся в Кандалакше Олег Семёнович Бундур. Все попытки напечататься где-нибудь в области не увенчивались успехом. Я уже не говорю о регио­ нальных журналах, а тем более — Москве. Я чуть не ежедневно ходил на почту: получал возвращён­ ные рукописи из журналов и газет, тут же запеча­ тывал их в другие конверты и отправлял по иным адресам. Кроме этого я ещё писал и песни, которых накопилось великое множество. Кто-то из друзей посоветовал мне съездить в Мурманск к композитору Георгию Александрови­ чу Каликину. Объяснил, где его найти. Я и поехал. Каликин прослушал мои опусы весьма внима­ тельно, но без восторга. И поинтересовался: — А стихи ты сам пишешь? — Конечно! — Ответил я. — А езжай-ка ты к Тимофееву, — постановил он. И позвонил по телефону. Немного поговорив, протянул мне трубку. — Это Колычев? — Колычев. — Николай? Из Кандалакши? — Да, — ответил я, — он самый. — Приезжайте ко мне, я как раз Вашу рукопись чи­ таю, — и подробно объяснил, как до него добраться. Оказывается, Татьяна Борисовна Фабрициева за­ ботливо перепечатала все мои вирши из тетрад­ ки, что я отдал ей, и отправила в Мурманск, в пи­ сательскую организацию, для участия в первом об­ ластном семинаре молодых литераторов. Но меро­ приятие было новое, сроки поджимали, видимо, ещё и почта опоздала, а потом рукопись завалилась куда-нибудь... Всякое бывает. Главное — всё-таки попала к Тимофееву! — Какой молодой! — открыв дверь квартиры, воскликнул он. Мне даже неудобно стало, отто­ го что я несолидно выгляжу, как мне показалось. Я даже надул щёки и насупился для солидности. Но Тимофеев похлопал меня по плечу и, втаскивая за руку в квартиру, воскликнул: — Это очень хорошо, что молодой! Мы долго, часа три-четыре, сидели над моей ру­ кописью, испещрённой его пометками. Видно было, что он очень внимательно её читал. Тимофеев анализировал успехи и недостатки на­ писанного мною, попутно объясняя свои условные обозначения в тексте. Хотя он и делал их аккурат­ но, карандашом, но меня это несколько расстрои­ ло. Я уже представлял, как буду эти пометки сти­ рать, чтобы отправить эту рукопись куда-нибудь в приличный журнал, поскольку отпечатанная на машинке рукопись считалась великой ценностью. А печатная машинка в личном владении — вообще недосягаемой мечтой. Я сидел в подавленном настроении. От моих сти­ хов Тимофеев не оставил камня на камне своей критикой. Я думал, что он сейчас закончит и ска­ жет, что стихи — это не моё, и заниматься мне этим не следует. Но он предложил поужинать и за ужином завёл разговор о том, что надо работать над стихами, а лучше — поступать учиться в Литературный ин­ ститут. Потом он подарил мне свою книжку «Зем­ ля!» с автографом, стал хвалить и говорить, что я вообще-то талантливый, и даже предложил выпить за меня и за наше с ним знакомство. Я шёл на вокзал и уезжал из Мурманска, окры­ лённый от беседы с настоящим поэтом, от подарен­ ной книжки, от великих надежд на своё литератур­ ное будущее. С уверенностью, что обязательно по­ ступлю в Литературный институт и всё у меня бу­ дет хорошо. Тимофеев умел одновременно и на недостатки указать, и вселить надежду и уверенность в своих силах. Не каждый на это способен. Это тоже свое­ образный дар. Дар учителя и воспитателя. У нас завязалась переписка. Я высылал написан­ ные стихи. Виктор Леонтьевич возвращал мне ру­ копись со своими заметками и рекомендациями. Я правил и высылал обратно. А он опять всё исчир­ кивал и критиковал — и возвращал... В 1984 году я приехал в Мурманск на Второй се­ минар молодых литераторов. Мне повезло. Я тогда уже писал прозу, и у меня было несколько расска­ зов, опубликованных в «Кандалакшском коммуни­ сте», и потому я попал как в поэтическую группу к Тимофееву, так и в прозаическую к Маслову. В поэтическом семинаре меня встретили очень благожелательно. Обсудили — и отправили в про­ заический, к Виталию Семёновичу. Там как раз об­ суждали роман Николая Скромного «Перелом». Маслов решил поговорить о моих рассказиках «по-быстрому». Получился длительный основа­ тельный «раздолбон». А в конце похвалили. Мас­ лов попросил почитать стихи. Выслушал. Сказал, что стихи плохие, но писать я умею. И отправил об­ ратно. «Иди, пусть тебя Тимофеев научит!» На перерыве они подозвали меня. И Маслов «по­ жертвовал» меня Тимофееву: «Пусть стихи пока пишет, быстрее в Союз писателей вступит. А потом за настоящую литературу, за прозу сядет». 76 Под сенью Трифона | № 1 (8) 2016