Под сенью Трифона. 2012 г. №4.

Под сенью Трифона | №4 2012 35 Литературная гостиная Третий день Гутян Юрий Станиславович – писатель, член Союза писателей России, подполковник запаса, ветеран боевых действий в Афганистане. Темно. Черно. Один за другим остервенелые своры снежных зарядов кидаются на оконные стекла и, отпрянув, вновь ис- чезают в черно-белом мраке полярной ночи. Но недалеко и не навсегда. Покружит белая стая в неясном мареве уличных фонарей, умчится на пустырь, а потом снова бросается в атаку на редкие светящиеся окна. На миг залепляет их и, осыпаясь, добавляет силы тем, кто штур- мует прозрачные бастионы, сгрудившись косматыми рядами на подоконниках, с настойчи- востью маньяка подымаясь все выше и выше, пугая хозяев и заставляя их выключить свет. Тишина. Пустота. Занесло, замело. Не уехать, не улететь… Вернее, уехать еще можно – поездом, но не поспеть в срок…. Далеко, очень далеко, да и там все занесло…. И что теперь остается? Лишь храм да молитва…. Но черно на душе и черно вокруг от вырвавшейся наружу боли, что поселилась в сердце и давит, давит, давит и задавила бы, если бы не этот едва колы- шущийся огонек свечи, который своим светом дарит воспомина- ния и надежду, на миг отгоняя боль… не только душевную. «Мужчины не плачут», - гово- рил ты в моем далеком детстве, и я терпел. Ведь разреветься – показать слабость, а настоящий мужчина должен быть сильным. …Правда, каюсь, когда было не- вмоготу, забивался куда-нибудь подальше от посторонних глаз и ревел. Но, то было не от обиды или досады, нет – с этим бы- стро научился справляться, а от боли, когда что-то разбил себе в очередной раз или хорошенько поранился. Куда понесло…. Эх, отец, отец! «Жить для других, и не только для близких и родных, - говорил ты в годы моей молодости. – Служить своей стране, считая за честь саму возможность этого служения. Всё стойко перено- сить – и тяготы, и лишения, и трудности, с которыми непре- менно доведётся столкнуться вашей семье!». Почти как в тексте Присяги или Уставах…. А ведь так оно и есть: твоих четверть века, да моя без мало- го треть столетия с погонами на плечах, причем не на «тяжелой штабной службе», а там, где этих тягот и лишений хоть от- бавляй – достаточное подтверж- дение сказанному…. Не о том я! Эх, отец, отец…. Разыгралась непогода за окном. Кружит метель в беше- ном вальсе, и в голове хоровод воспоминаний о том, что было, но больше не будет никогда, превращая быль в небытие, за- ставляя на миг стихнуть боль и забыться, чтобы выдержать, когда вспыхнет вновь: «Вчера, в это время он еще был жив»…. Эх, отец, отец. Зачем ты так? - Больно, было очень больно. - Но мы ведь столько еще не сделали, не сказали друг другу! - Было очень больно…, не мог терпеть… да и выполнил все, что нужно было. Пора…. - А как же я? - Мы будем общаться, но не так, как ты подумал. Это будет нескоро…. - А как? - Как сейчас…. Мне пора. - Постой! Не уходи! - Ты не один. Еще нужно…. Подумай о других. - Что мне другие?! Мне нужен ты! - Прости…. - Ты меня прости! - Я всех простил…. Прощай! - Прощай…. Но мы еще по- говорим? - Я обещал…. Тишина. Всколыхнулось пла- мя свечи, озаривМолитвослов и Псалтырь. Забубнило за стеной. Радио или телевизор ворчит у соседей о чем-то? Не понять. Да и не хочется. Или не можется? - Отец!!! - Потом, все потом…. Про- щай! Папы больше нет…. Больно. «Упокой, Господи, души раб Твоих: родителей моих, сродни- ков, благодетелей, и всех право- славных христиан, и прости им вся согрешения вольная и невольная, и даруй им Царствие Небесное». (Молитва об усопших)