На страже Заполярья. 1955 год. Январь.

16 января 1955 г» N; 13 (5165). И а с т р а ж е З а п о л я р ь я Л И Т Е Р А Т У Р Н А Я С Т Р А НИЦ А Л е о н и д С О Б О Л Е В . З Е Л Ё Н Ы Й Л У Ч О Т РЫ ВО К И З ПО В ЕС ТИ Публикуемый отрывок вахт иа нового произведения Л . Соболева «Зеленый луч», напечатанного в журнале «Октябрь», № № 11 н 12 за 1954 г. Дело происходит в годы Великой Оте­ чественной войны на Черном море. Сто­ рожевой катер «0944» под покровом ночи подошел к месту, занятому противником* и стал на якорь вдали от берега. Боцману катера Хаэову н рулевому Артюшину было поручено доставить на берег и вы­ садить там отряд разведчиков. Задание командовании моряки успешно выполнили. Н о возвращаться обратно на шлюпке бы­ ло невозможно. Что делать? Боцман Ха- зов и рулевой Артюшин приняли смелое и рискованное решение — добираться до своего корабля вплавь. Они быстро разделись. Свежий ночной воздух охватил разгоряченные тела. Артю ­ шин, разделив пополам масло, налил его на ладонь боцману и себе. О т масла стало еще холоднее. Но надо было еще связать одеж­ ду в узел, набить брюки галькой. В по­ следний раз взглянув на часы, Артюшин отчаянным жестом далеко закинул в море фонарик, но часы оставил на руке, надеясь сам не зная на что. В зяв узлы с одеждой, они вошли в воду, и вначале показалось, что в ней теплее, чем на воздухе. Дно быстро понижалось. З ай д я в море по грудь, они забросили вперед свои тяжелые узлы , к те сразу затонули. Потом оттолкнулись ногами от песчаного дна и поплыли. Артюшнн легко нашел избранную им яр­ кую звезду и повернул прямо на нее. Боц­ ман, держась с левой его руки, поплыл ря­ дом. И так же, как на шестерке, они, не уговариваясь, нашли общий, наивыгодней­ ший для обоих ритм, так и сейчас, проплыв минуту-две в некотором разнобое, то отставая, то перегоняя друг друга, они ско­ ро широкими и свободными движениями поплыли голова в голову. Помогало ли артюшинское масло или в телах их был еще достаточный запас тепла, но первое время холод окружающей их во­ ды почти не ощущался. Они плыли брас­ сом, самым экономным и выгодным для да­ лекого проплыва стилем, плыли не торо­ пясь, сберегая силы. * Несколько мешала зыбь. Она приподымала их — и тогда дви­ жения затруднялись, потом мягко опускала — и тут рукам было легче разгребать во­ ду. Потом оба приладились и на под’еме старались не напрягать зря сил. Монотонность плавательных движений убаюкивала. Ра-аз, два-три, — пауза. Ра-аз, два-три, — пауза... Сто, двести, тысячу раз... Казалось, думать о чем-нибудь было невоз­ можно, кроме этого подчиняющего себе рит­ ма. Однако Х азов думал. Он думал все о том же, о чем думал почти всегда и от чего на лице его было то постоянное выражение сосредоточенности или, наоборот, рассеянности, которое обра­ щало на себя внимание всякого, кто смот­ рел на него. Эта постоянная, неотвязная его мысль никому не была известна. Он хранил ее в себе, не делясь ни с кем, пото­ му что никто в целом мире не мог бы по­ мочь ему ни дружеским, ни любовным сло­ вом утешения. Она была привычна ему, как дыхание, как биение сердца. И так же, как оез них он не мог бы жить, так и без это­ го воспоминания он не мог продолжать жизни. Он отлично понимал всю бесполез­ ность этой мысли, всю беспомощность вос­ поминания, которое никогда не может вос­ становить прошлого. Н о в то же время он боялся того, что настанет время, когда по­ стоянная эта неотвязная мысль покинет его, когда воспоминание, потускнев, исчезнет, и тогда Петр действительно умрет, действи­ тельно уйдет из его жизни. Есть люди, для которых горе — как ураган. Оно разрушает все вокруг, оно спо­ собно убить самого человека, переживаю­ щего это горе, оно делает из молодого — старика. Н о , как ураган, оно проносится, и солнце вновь проглядывает на небе, и толь­ ко далекий отзвук горя, с такою страстной мукой перенесенного, грохочет где-то вдали мягким рокотом ушедшей грозы . А воздух вокруг полон уже свежести, и трава, при­ жатая ураганом к земле, подымается в нео­ быкновенно яркой своей зелени, и жизнь возвращается — может быть, даже с боль­ шей силой. Н о есть люди, для которых горе — как осень, долгая, тяжелая, холодная осень бес­ просветных дней и длинных пустых ночей, лишенных сна и покоя. Горе, которое посе­ ляется в душе по-хозяйски, надолго, с кото­ рым человек свыкается, как с непроходя­ щей болезнью, горе, так давно потерявшее свою остроту, что его, быть может, уже и не надо называть горем Чаще всего такое горе приживается в материнском сердце, ко­ торое не умеет забывать. Воспоминания жи­ вут в нем, подсказывая исчезнувший голо.:, зажигая угасший взгляд, восстанавливая ты­ сячи мелочей, связанных с детством ушедше­ го ребенка, который умер совсем не ребен­ ком. Ни с кем не говорит об этом мать, все хранит в себе, и только задумчивость или гассеянность укажут порой другим, что милое виденье все живет в ее печальном сердце Такое непроходящее, постоянное горе и поселилось в душе Никиты Х азова. Может быть, потому, что отцовское чувство его бы­ ло более материнским. Разглядывая фотографию Петра Х азова, лейтенант Решетников подсчитал, что он ни­ как не может быть сыном Никиты Петрови­ ча: получилось, что тот стал отцом в во- семнадцать-девятнадцать лет. Между тем, так оно и было. Никита Петрович (тогда еще Никитка) женился именно восемнадцати лет, женился по какой-то ошалелой, внезапной, не желающей ни с чем считаться любви. И Наташе было столько же. Никита только что кончил школу, собирался держать эк­ замены в училище имени Фрунзе, а она — в медицинский институт. Что и как случи­ лось, теперь уже невозможно было ни по­ нять, ни вспомнить. Была севастопольская весна с сиренью, цветущим миндалем, с воз­ духом, живительным и томящим, была юность, честная, не знающая сделок с со­ вестью. И была любовь, цельная, уносящая, всенаполняющая. Когда выяснилось, что у этих почти детей будет ребенок, Никита ска­ зал. что иадп пожениться Оча т ч т ь клрт в привычная внутренняя тоска, почти не вы­ ражавшаяся вовне, теперь усиливалась ощу­ щением этой холодной воды. Может быть, вот так же плыл и Петр, разводя в ней тонкими, еще не окрепшими руками подростка: ра-аз, два-три, — пауза, ра-аз, два-три, пауза. Н о впереди у него была безнадежность. Не только невозмож­ ность доплыть до берега, но и бессмыслен­ ность этого: на берегу был враг. Что он думал, что переживал? Как он по­ шел на дно? Изнемогши от усталости или сознательно, бросив ненужную борьбу? Странным образом Решетников с некото­ рых пор напоминал Х азову сына. Все было непохоже: возраст, характер, биография, — но было между ними что-то общее. Как буд­ то Петр вырос и стал лейтенантом и коман­ диром катера. Х азов долго не мог понять: что же именно? И только когда Решетников рассказал ему о «вельботе», об озере, о^ раз­ говоре в степи и о туче над ней, Хазов понял, что общим у них с Петром была та еще не осознанная, необ’яснимая, почти ин­ стинктивная любовь к морю и флоту, кото­ рая двигала их поступками. Он вспомнил, как в один из приходов катера в Севасто­ поль он отпросился на берег и нашел сына в окопике у Чоргуня. Тогда в ответ на уго­ воры отца эвакуироваться на Кавказ, где он сможет продолжать учиться, Петр ответил: «А флот кто защищать будет? Д ядя? Н а корабли не пускают, так я здесь с моряками бок о бок дерусь, и сам моряк!..» институт, а он Судет работать — его звали на морской завод. Ждали почему-то девочку, а родился сын. Наташа уехала в Москву, по­ теряв год, Петр остался на руках бабушки и самого Никиты . В тот год, когда его при­ звали во флот, Наташа умерла, порезав на вскрытии палец. По-настоящему Никита Петрович узнал сына, когда тому минуло пять лет: тогда, оставшись на сверхсрочную, он стал бывать дома почти каждый день. Он таскал маль­ чика на катер, ходил с ним в порт, и ско­ ро на дивизионе привыкли к тому, что Петр целые дни проводит тут. И так же, как Никита Петрович в свое время знал, что жизнь его пройдет на флоте, так знал он и о своем сыне, что тот непременно будет флотским командиром. Все было направлено к тому самому училищу имени Фрунзе, ку­ да сам Х азов не попал из-за собственного сына. Петр погиб в марте сорок второго года. Он оставался в Севастополе, прибившись к морякам Седьмой бригады морской пехоты, не считая возможным для себя эвакуиро­ ваться с мальчишками. Война щадила его, хотя он был в довольно горячем месте — у Чоргуня — и напрашивался в разведку, ходил в атаку с полуавтоматом. Потом его увидело начальство и распорядилось эваку­ ировать на Большую землю. Дважды он убегал с кораблей, увозивших семьи и ра­ неных. Н а третий раз его все-таки удалось отправить на госпитальном судне. У мыса Меганом судно это потопили торпедоносцы. Петр тонул в такой же холодной мартов­ ской воде, в которой плыл сейчас Хазов. И Ра-аз, два-три, — пауза... Ра-аз, два-три, — пауза... Конечно, через десять лет он стал бы таким же, как Решетников. Такой же ершистый, самолюбивый, прямой. И смелый. — Боцман! — сказал вдруг рядом А р ­ тюшин. Х азов повернул голову. — Н у, что? — Знаеш ь, как в обозе кричат? Н а зад ­ нем возу хреновинка вышла, батька помер... — Не пойму, о чем ты. — Судорога меня прихватила, вот что. Руками плыву. Отстану. — Хватайся за меня. — Не. Плыви вперед. Справлюсь, добе- русь. — Хватайся, говорю. — Слушай, боцман... Ты со мной тут прочикаешься, а катер уйдет. Ждать не бу­ дет. — Никуда он не уйдет до самого рассвета. — Н у да. Пождет да и даст хода. — Ты глупостей не говори, — сурово сказал Х азов. — Не такой у нас командир. Хватайся за шею. — Снесет нас. Вперед плыть надо. Х азов подплыл к нему и силком положил его руку к себе на плечо. — Тогда погоди. — смирился Артюшин. — Дай я попробую ногу растереть. Вот те­ бе и масло, черт его... Он забарахтался в воде, энергично расти­ рая ногу. Х азов держался на месте, медлен­ но разводя руками. Зы б ь покачивала их, течение поворачивало в воде. И тогда перед глазами Хазова над водой вспыхнул боль- С л о в о с о л д а ш а Если вам говорить откровенно, Я — бывалый солдат. Н а войне В батальоне стрелковом бессменно Прослужить посчастливилось мне. Под сожженной красавицей Истрой, Притаившись с друзьями в снегу, Сделал первый н праведный выстрел, Первый выстрел в бою по врагу. С той поры под развернутым стягом Я шагал до победной весны, Чтобы больше горнист у рейхстага Не трубил о начале войны, Чтобы небо над нашей планетой Было мирным, всегда голубым, Чтоб глаза нашим маленьким детям Н е туманил пожарища дым. Пусть война отгремела, но снова Если нужно, винтовку возьму... Н е страшны нам любые угрозы. К ак солдат заявляю врагу. Матрос В. ЗАЛЕСОВ. шой и широкий желто-розовый свет, на миг озаривший половину неба над берегом. По­ том по воде докатился плотный трескучий звук взрыва. — Что это? — спросил Артюшин. — Твоя хлопнулась. З а в тр а чисто в бух­ ту входить будем, — спокойно ответил Х а ­ зов. — Н у, подправился? — Погоди, сейчас. Все еще держась за его шею, Артюшин сделал несколько движений ногой и потом отпустил Хазова. — Порядок! Полный вперед! Ложусь на курс! Он повернул снова на избранную им звез­ ду, и опять оба вошли в одинаковый, вы­ годный для обоих ритм: ра-аз, два-три, — пауза, ра-аз, два-три, — пауза. Зы б ь по­ дымала и опускала их так же, как еще не­ давно подымала она и опускала в бухте большую тупоголовую мину, пока на каком- то стотысячном под’еме не поднесла ее к мелкому месту и не опустила на подводный камень. Собственным тяжелым своим весом мина произвела тот необходимый толчок ударного приспособления, для которого она была построена, и взорвалась, не причинив никому вреда. Сколько времени они плыли, ни тот, ни другой сказать бы не могли. Не признава­ ясь друг другу, они уже начинали отчаи­ ваться. Видимо, расчеты их оказались не­ верны, и их пронесло уже мимо катера. Но они упорно двигали руками и ногами в этом монотонном, почти безнадежном ритме: ра- аз. два-три, — пауза, ра-аз, два-три, — пауза. Безмерная усталость сказывалась на сердце, на дыхании, на мышцах. И тогда боцман сказал, словно невзначай: — На катере, пожалуй, больше нас пере­ живают. Мина-то в самой бухте хлопнула, на нас подумали. Н адо доплыть. Степан, а то никто ничего не поймет. И бухту загу­ бят. А она правильная. Эту длинную для пловца речь он произ­ нес по крайней мере в десять приемов. А р ­ тюшин ответил короче: — Ф акт, надо. Мы и плывем. Они проплыли еще минуты три, и вдруг Артюшин заорал так громко, как только можно заорать в воде: — Боцман, вижу! Зеленый ратьер вижу! Провались я на этом месте, вижу! Братцы, что же это делается? Вижу! Гляди правее, вон туда! Х азов рывком выбросил плечи из воды и тут же увидел зеленую точку. Она све­ тила на самом краю воды, до нее, казалось, было безмерно далеко, но она светила! Они повернули на нее. И тут оказалось, что она совсем не так далеко. Зы б ь при­ подымала их, и всякий раз зеленая точка сияла им верным светом надежды и спасе­ ния. С каждым «ра-аз, два-три» они при­ ближались к ней, к катеру, к теплу, про­ должению жизни. Теперь, когда великий их воинский долг был выполнен, когда самым появлением сво­ им они вносили ясность в запутанную об­ становку бухты Непонятнон, когда важней­ шее задание, имеющее государственное воен­ ное значение было обеспечено, они думали о том, о чем до сих пор ни у одного из них не мелькнуло и мысли: что они спасены, что они не утонут, что в этом громадном ночном море они не проскочат крохотного катерка, стоящего в нем на якоре. Время пошло в тысячу раз быстрей. Они не успели опомниться, как зеленый огонь достиг нестерпимой яркости и руки их кос­ нулись благословенной, желанной твердости борта. И тут Артюшин не удержался. — Н а катере! — закричал он слабым го­ лосом.—Прошу разрешения подойти к борту! На палубе зашумели, раздался топот мно­ гих ног, потом послышался тревожный го­ лос Решетникова: — Оба здесь? Боцман где? — Здесь, товарищ лейтенант! Сильные руки вытянули их на борт. Через минуту блаженное тепло охватило их иззябшие тела. Остро пахло спиртом, ви­ димо, их растирали. Х азов поймал чью-то руку, больно царапавшую кожу на груди. — Командира позови... — Зд есь я, Никита Петрович, слушаю. — Товарищ лейтенант, в бухте все в по­ рядке... Течение, не выгрести... Надо идти в базу, взять другую шлюпку... Зав тр а про­ ведем туда... Мина была... Взорвалась... Чи­ сто... — Понятно, Никита Петрович, сделаю. Н о Х азов уже ничего не слышал. Созна­ ние его провалилось в мягкую, но сухую и теплую бездну. «Ра-аз, два-три, — пауза... Ра-аз, два-три, — пауза...». Решетников вышел на палубу из отсека среднего мотора, куда внесли боцмана и Артюшина. Полной грудью вдохнув свежий воздух, он громко скомандовал: — Радиста ко мне! Н а мостике! Выклю­ чить зеленый луч! Р А З У Ч И Т Е ЭТУ П ЕСНЮ Б и б л и о г р аф и я Повесть о советском лётчике Борисе Сафонове В Тульском областном книжном изда­ тельстве в 1953 году выпущена книга Н. Гильярди «Над морем студеным». Это — повесть о прославленном легчиюе-се- вероморце дважды Герое Советского Союза гвардии подполковнике Борисе Феоктисто­ виче Сафонове. Летчик-истребитель Борис Сафонов из­ вестен североморцам, кат; пламеяный пат­ риот своей Родины, мужественный и стойкий защитник Советского Заполярья в годы Великой Отечественной войны Ba­ li?его на/рода против фашистских захват­ чиков. Это он и его боевые товарищи неустанно ковали победу над фашизмом, уничтожали воздушных пиратов в небе Заполярья в тяжелые 1941 — 19 4 2 го­ ды войны. Сафонова — человека боль­ шого обаяния, внутренней силы и кра­ соты, коммуниста, вся жизнь которого была ю конца отдана служению своему народу, любили летч ижи-o i нополча не как чуткого и отзывчивого товарища, опытного и знающего командира. Поэтому мне, как военному читателю, авиатору-североморцу, с радостью хочется отметить такое событие, как выпуск кни­ ги о прославленном советском летчике. Североморцы вправе были ожидать хо­ рошего художественного произведения о своем мужественное однополчанине. Од­ нако. горочитав книгу Н. Гильярди «Над морем студеным», не ощущаешь того удовлетворения, которое хотелось бы иметь от иовести. Книла Н. Гильярди по своему изложению, мастерству написа­ ния больше похожа на раеппгренный био­ графический очерк о летчике Сафонове, чем на такое художественное произведе­ ние, каким является повесть. В первой части своей книги автор дает читателю некоторое представление о ран­ них годах жизни Борн Сафонова в дерев­ не, куда он приехал с матерью после смерти отца, об учебе Бориса в школе, детских играх с товарищами. Н. Гильярди с первых жо страниц пы ­ тается убедить читателя, что Борис Са­ фонов, еще будучи ребенком, понимая, как трудно его матери-вдове содержать семью, был не по возрасту серьезен и трудолю­ бив. Он всегда с охотой и с готовностью помогал матери в работе. Правдивость описываемого в повести не вызывает сом­ нения, но убежденность этого приходит к читателю но пз содержания первой части книги, а от знания жизненного пути Са­ фонова. Автор же не подводит к данному выводу читателей, т ак как Борис Сафонов почти не показывается писателем в дей­ ствии, в росте. Детство Бориса Сафонова, его богатый внутренний мир с различны­ ми переживаниями, восторгами и детской непосредствелностыо II. Гильярди не смог раскрыть в ярких, запоминающихся кар ­ тинах. Детские и юношеские годы героя описаны очень схематично, сухо и даже скучно. Этот период жпзни летчика почти бесследно проходит перед читателем, хотя детским годам Бориса Сафонова посвяще­ н а почти треть книги. Вторая, основная часть повести: «В воз­ духе Сафонов» по количеству страниц является наибольшей. В ней Н. Гильярди рассказывает о с.тужбо Бориса Феоктисто­ вича Сафонова в предвоенные и военные годы на Северном флоте. Опытный летчик и командир Сафонов так умело организо­ вал учебу летчиков своего подразделения, что командование флота «превратило его эскадрилью в своего рода учебную, непре­ рывно направляя сюда новые и новые группы молодых летчиков. Сафонов, одна­ ко, не останавливался на достигнутом. Он с калсдым днем ставил паред собой, перед своими товарищами все более слож­ ные и трудные задачи». Так, например, автор и во второй части книги лишь своими утверждениями, а не художествен­ ным методом раскрывает образ героя, по­ рою неумело показывает летчика в дей­ ствии. В своей повести Н. Гильярди допустил ряд досадных неточностей, говорящих о недостаточном изучении автором того ма­ териала, над которых он работал. Так, например. автор пишет, что Са­ фонов на своем боевом ястребке «Н-16» неоднократно пробивался сквозь тяжелые низкие облака и «свечой» поднимался к высокому «потолку». Но такое описание полетов Сафонова неправильно, т а к как «свечой» — фигурой в пилотаже, само­ лет не может подняться до «пото.ткл» — до высоты, выше которой никакой само­ лет но летает. Пли еще. Опытный летчик-сафоновец капитан Коваленко, рассказывая летчику Грязнову о том, как он сбил «Мессер- ш митт-110» . говорит: — Идешь сверху. Выжди момент. Де­ лаешь горку, даешь очередь... Фашист проскакивает, а ты уже вверху. Тэгда — бей! Не зевай! Бей во всю силу огня!.. Такое об'яснение одного из приемов воздушного боя, вложенное автором в уста опытного летчика-истребителн. так- азе неверно. Ибо, если истребитель идет выше противника, то ему незачем делать «горку» для атаки , а, наоборот, следует «свалиться» на врага, пикировать на не­ гу. Вместе с тем следует отметить, что в повести есть главы, правдиво и жизненно показывающие воздушные бои Бориса Сафонова и других советских летчиков с Фашистами, рассказывающие о взаимной выручке сафоновцев в боях, о их спло­ ченности и готовности рисковать жизнью ради победы над врагом, для того, чтобы выполнить задание командования. В книге «Над морем студеным» Н. Гиль­ ярди сумел неплохо раскрыть перед чи­ тателем выработанную Сафоновым такти ­ ку ведения воздушного боя, известную тем, что летчик в нем умело сочетает на­ ступательную стремительность внезапной атаки с ведением точного прицельного огня с предельно малых дистанций. Книга Н. Гильярди «Над морем студе­ ным». несмотря на слабость ее в худо­ жественном отношении и ряд других не­ достатков, несомненно, представляет из­ вестный интерес. Флотский читатель, особенно молодые воины, найдут в ней •немало поучительных, полезных приме­ ров из жизни и героической боевой дея­ тельности выдающегося лстчпка-северо- морца дважды Героя Советского Союза Бориса Феоктистовича Сафонова и его сослуживцев. Офицер М. АНДРЕЕВ. Отчизну береги! Для двухголосного хора с фортепиачо (или баяном). С л о в а А . С А Л Ь Н И К О В А . М у з ы к а А. Н О В И К О В А . , С д е р ж строго П е п и е « Р п . ( и л и б а з ш ) _ о и — ной a k j - t ои З л о - б ои г г ы - л а -ю т к н а м Q p a - r n . С л о т - у т о - а л - р и щ , s О- 6 а ! О т - ^ и ъ - н у б Е - р Е - Г н ! С / п О К щ i I f : 4 А - р и , Т 0 - 8 А - р и * Ц , в 0 - 6 А . О т - Ч И З - Н у Б В - р & ~ Г И / UT - V ___________________________ 6 - - Г - 8 (oLi m .-c rw ) | Аля повторения - Ч И З - н у $€ -рЕ ш т ш |ДлЯ ЭКЙНЧАМИ)! 1. З в е р и н о й л ю т о й з л о б о й П ы л а ю т к н а м в р а г и . С м о т р и , т о в а р и щ , в о б а ! 0 g О т ч и з н у б е р е ги ! 2. М ы в с е х с п у ти с м е т а л и , К т о ш ё л н а н а с в о й н о й . М ы в б и т в а х о т с т о я л и 9 С о в е т с к и й к р а й р о д н о й . р а з а . 3 . В р а г и в с е г д а г о т о вы У ж а л и т ь в с е р д ц е н а с , — Б у д ь с т о й к и м в ч а с с у р о в ы й 2 р а з а Б у д ь з о р к и м к а ж д ы й ч а с ! 4 . О т в с е х в р а г о в н а р о д а Н а д ё ж н о о х р а н я й С ч а с т л и в ы й к р а й с в о б о д н ы й . Р о д н о й с о в е т с к и й к р а й ! р а з а . 5. М ы в с е х в р а г о в О т ч и з н ы С л и ц а з е м л и см е т ё м . М ы к н о в о й с в е т л о й ж и з н и 9 ячя- З а П а р т и е й и д ем ! 6 . З в е р и н о й л ю т о й з л о б о й П ы л а ю т к н а м в р а г и . С м о т р и , т о в а р и щ , в о б а ! 9 О т ч и з н у б е р е г и ! р а з а . Рассказ о боевой дружбе Мичман наш готовится к параду. Не забыв других текущих дел. Он медаль за Севастополь рядом С орденами на мундир надел. Только вдруг задумался с рассвета. Засмотрелся в солнечную даль. Пальцами потрагивая эту. Виды повидавшую, медаль. Вспомнил он тяжелые походы. Гром войны, зловещий лязг штыков. Стойкость севастопольской пехоты. Натиск черномооских моряков. Вспомнил, как встречали смерть бесстрашно, Но не отступали ни на шаг Моряки в простреленных тельняшках, Пехотинцы в пыльных сапогах... В память клятвы, выполненной свято. Честь своим сынам воздав сполна. Профили матроса и солдата На медали выбила страна. Не о них ли. этих двух героях, Вспомнил мичман, слушая прибой? ...Над дымящейся Сапун-горою День и ночь гремит кровавый бой. И куда ты взглядом ни достанешь — Вся земля в воронках и огне — На крутом Малаховом кургане И на Корабельной стороне. А под вечер вражеские танки Проскочили к бухте голубой... И тогда на нашем правом фланге Разгорелся беспримерный бой. Пять чудовищ самым полным ходом Против двух бойцов идут, гремят. Тут сказал матрос: — Держись, пехота! — Дело будет. — отвечал солдат. Мы — сыны большой страны Советов. Нас, попробуй, одолей, согни! Был горячим и коротким этот Поединок воли и брони. Три костра на склоне каменистом Боевые братья разожгли: Черные баварские танкисты Из гробов горящих не ушли. И когда последние гранаты Подняли герои над собой. Оба догадались с полувзгляда. Как закончить нужно этот бой... — Ну. пошли, моряк... — Пошли, пехота! Даже не успев сказать «прощай». Бросились под танки патриоты. Чтоб не промахнуться невзначай. Верные Присяге и приказу. И священной дружбе боевой, — Дальномерщик с «Красного Кавказа» И стрелок-приморец рядовой. Смерть — не сметь! Они живыми снова Вместе с нами нынче встали в строй — На медали мичмана Петрова, В благодарной памяти людской. На морях и суше правя службу. Связаны стремлением одним. Мы от них святую эту дружбу Принимаем. множим и храним! Виктор КА РПОВ .