На страже Заполярья. 1947 год. Сентябрь.

I 21 свнтпбря 1S47 г., Л'г 222 (2913) НА С Т Р А Ж Е З А П О Л Я Р Ь Я БЬЕТ В БОРТЯ ВОЛНЯ СЕДЯЯ Бьет в борта волна седая, Вымпел вьется на ветру, Провожает чаек стая Пас в заливе иоутру. Слева, справа — глыбы, скалы, За кормой — водоворот, В струны вытянуты фалы, Ветер песню в них поет. Бурно море нас встречает — Грозно пенятся валы. Шторм грохочет, шторм крепчает. Горизонт пропал вдали. Смотрит боцман, усмехаясь, На морскую молодежь. — Что не с медом? Знаю, знаю, дь меня не проведешь. Был я я таким. Бывало, Тоже так же вот робел, А теперь и горя мало — Море любит тех, кто смел. Ветер в грудь, а ты стой прямо, Снег в лицо, а ты — гляди. Моряки — народ упрямый, ■*— Любят место впереди. А поплавать в шторм неплохо — Для закалки лучше нет. Век потом нр будешь охать И страшиться разных бед. Так что вам, ребята, нужно Посмелее в море быть, Пе робеть, работать дружно, 7 Служб'у трудную любить, — * олвил боцман свое слово И пошел — шаги легки. Смотр.гг в море взглядом новым Молодые моряки. П. ГРИГОРЬЕВ. В походе Вот ОЕа, безбрежность голубая!.. В четком ритме дыпгут дизеля. Впереди— вода, вода без края, Позади — родимая земля. С каждым часом мы уходпм дальше, Сотни миль оставив за кормой, Зоркий на посту стоит сигнальщик, Но свернет от курса рулевой. Торпедист стоит у аппарата, Моторист — у мощных дизелей. Все похожи, словно брат па брата, В безупречной выучке своей. И идут матросы бпз оглядки Смелые в учебный свой поход. Все у них исправно и в порядке И девиз один у них — вперед! Николай ПУСТОВАЛСВ. Огонь по щиту Лежит миноносец на курсе «норд». Бурун за кормою бежит. Развернута пушка на правый борт. Вдали, за буксиром — щит. Едино желание: исполнить приказ, Послать все снаряды в щит. Кто может отлично стрелять сейчас, В бою тот врага победит. Залп разорвал тишину на миг. Всплеск за шитом. Перелет! : Наводчик па пушке к прицелу приппк. Поправку па за.тп берет. Па «товсь» вся прислуга у пушки стоит. Выстрел, второй и... еще. Сигнальщик кричит: «Попадапие д шит!» А боцман в усы: «Хорошо». Старший лейтенант А. КРУГЛОВ. Сверстникам Как не помнить северное взморье, Гавань, Юнесть на воде Ъгарокой II холстину паруса в лазорьтг, Берега в туманной поволоке. Как не помнить гулкие раскаты Пизкобортпых, черных пароходов. Как не вздрогнуть неуемным сердцем, Ньгаешпих солдат и мореходов. Как не вспомнить и не загореться Счастьем, что огни фронтов прошло. Как не вздрогнуть неуемным сердцем, В руки взяв двухбортпое весло. Пусть волна громадной синей птицей, Сверстники, пад нами пролетит. Водяным крылом омоет .ища, Кто состарился, того омолодит. Чтобы мы, коль нужно, быстро встали В боевых испытанных рядах, Чтоб в труде загаром отливали Мускулы, окрепшие в боях. Юрий ТРУСОВ. П. ПАВЛЕНКО С Ч А С Т Ь Е Без зова, но очень кстати зашел в эти дни демобилизованный сержант Город- цов из микояновского колхоза. Раненый в обе ноги в Венгрии, он только что вы­ писался из госпиталя, и так как, пока он воевал, жена и мал» его переселились в здешние края, то.и он явился сюда «обоз­ ревать местожительство» и, еще не зпая, за что взяться, решил посоветоваться с «ответственным соседом». ^Как только Городцов' вошел во двор н по-солдатски быстро и точно огляделся, Воропаев особым чутьем, воспитанным на войне, сразу определил, что это крепкий, умный солдат и, наверное, твердый хозяин. В коротком латанном полушубке нараспа­ шку и в ушанке из искусственной смушки Городцов, прихрамывая4, подошел к крова­ ти Воропаева и, ни о чем не спрашивая, а. видно, сразу догадавшись, что это и есть нужпый ему человек, иредставнлся по-военному. — Зашел пососедствовать, — замысло­ вато начал он. — Говорит народ — пол­ ковник у нас имеется раненый, награж­ денный, разнообразный человек. Ну что же, думаю, нам р к и х людей только давай, зайду познакомиться. Городцову было, очевидно, лет около со­ рока. Лпцо его с иглистыми рыжими уса­ ми, моложавое и здоровое, было, очень приятно. Небольшие веселые глазки Все время щурились, будто бы он вглядывался вдаль. — Разведчик 9 — Бог войны, товарищ полковник,— на­ водчиком находился. — Далеко дошел? — Венгрию иоглядел, — значительно поджав губы, ответил Городцов. — Там и отвоевался. Не приходилось побывать? , — Не успел. В Болгарии войну закон­ чил. — Пришлось и мне там побывать. Пи- чего. Народ шустрый. Кебапчи ихние да шиши я поел, табачку покурил, винца по­ пил. Понять язык вполне можно. Селяки ихние г. понятием. Ну только горячи.' страсть! Слово за слово — 7 *и уж кулак в дело! Ей-богу! Что ему не так, ножом вы­ правит, а своего добьется. Лихой народ. Разговорились, и оказалось, к их обоюд­ ному удивлению, что не раз встречались они в общих сражениях. Все понималось теперь с полуслова, и без стеснения Город­ цов вынул из одного кармана банку кон­ сервов и вскрыл ее огромным кривым но­ жом, а из другого достал ломоть хлеба. — Будьте такой любезный, товарищ полковник, не откажите... — и, разложив угощение перед Воропаевым, продолжал рассказывать, аппетитно жуя: — Я, быва­ ло. как займем свой участок, окопаемся, ^озреиис места делаю, приглядываюсь, гривыкаю. П вот же какой закон! Ежли jc понравится место, так п драться за не­ го охоты нет, что вы скажете! Но только чтоб не нравилось, — это редко бывало, а то больше я все домишки себе в уме выстраивал иа каждом месте. Воропаев приподнялся на локти. — И много выстроил-то? — Да домов с десяток. Один у Брянска, второй за Вильнюсом, на самой Вилип. Не бывали? Значит, известно вам, какие там места распрекрасные; Есть и на Тереке, и на Кубани. Есть на нижнем Днепре— дво- реп, ей-богу! Я больше на реки опирался. Сидишь в этих окопах, душа стынет, ппч- Нешь от скуки представлять, как бы ты жил тут, как бы дело вел, ну и наду­ маешь чего-либо. Я свой орудийный рас­ чет так этим делом завлек, что, бывало, командир орудия, только переночуем где, уж и кричит: «Терентий! Где будешь дом ставить? Чтоб, — говорит, — нам его по нечаянности не смахнуть». По-над Вислой я две усадебки, пе утерпел, поставил. — А в Венгрии? — Не завлекся. Ни у мадьяр, ни у румын, подумайте. II ведь сам в толк Не возьму, что такое. Места ж какие! А? Дунай один чего стоит... Незаметно проговорили до вечера. Степенно взглянув на отличные ручные опять Отрывом из романа • часы с модным черным циферблатом и золотой стрелкой, Городцов вежливо ах- дул, делая вид, что ужасно, де, засиделся. Воропаев удержал его. Терентий Город­ цов — как представлялось ему — был как раз из тех чудаков-домосгроителей, что и он сам, и в Городцове, как на фото­ снимке. сделанном без предупреждения, видел Воропаев самого себя. — От трех командующих фронтами сло­ весное поучение довелось иметь, это кому не скажи — загордится! — с уважением к своему везению говорил Городцов. — От Западного фронта раз влетело до такой степени! — ой покрутил головой, будто хватил горчицы.— Такой витамин принял, лучше не надо!.. А Сталинградский, — ей-богу, не поверите, — даже стихом ог­ рел! Ну-ну!.. Как жахнет в четыре строч­ ки— глаза па лоб! Здорово словом владел. У Четвертого Украинского совсем другой подход был: частит, а у самого в глазах жалость, будто ты его, а не он тебя в мать-сыру землю адресует. С жалостью как-то он ругал, ужасно расстраивался. А ты стоишь, как бандит, и слеза тебя душит. Прямочтаки душу рвал. А слышал я, что тяжелей всех — это Рокоссовский. Чтобы ругать, говорят, — пп-ни, только в смех как возьмет — выверту нет. Ост­ рить большой мастер, с улыбочкой этак все, безболезненно, а сострит,— все кишки перекрутит. Н, паклопившпсь к самому лицу Воро­ паева, таинственным шопотом, точно пх мог подслушать дрозд, прижившийся во дворе, поведал самое святое из всех пере­ живаний: ' — Товарища Сталина два раза виды­ вал. Первый раз под Москвой, как немцев стукнули. Вроде этого, как под Клином бы­ ло. Приехал, слышим. Я в ту пору на ^ i - возке битых немцев состоял. Знаем допод­ линно, прибыл, наше солдатское радио ‘йЬрйый слух дало, а где будет— никак не юзнаемся. Я, коиечпо, и в мыслях не шел, что увижу. П вот, слушайте, как юлучилось. Ночь, помню, стояла, и луна — каж- да назад к машинам возвращался одного нашего спросил: — Довольны, что немцев побплп? А тот, не знаю, узбек что ли был и.тп азербайджанец, — такой характерный, капрпзиый солдатишко, все, знаете, не но нем, — тот возьми, да вроде нашего при- писника, и ответь: «Недоволен!». Тут, брат ты мой, все генералы сразу | к нему гурьбой. Как так? Почему? А тот свое — недоволен и недоволен. «Я, — говорит, — свою особую клятву да­ вал на крови товарища, чтобы в плов пе брать. При людях клялся, пои земляках: дескать, обязуюсь не брать живых, на­ смерть пх буду бить. А тут, — говорит, — пожалуйста, приказ пришел — обя­ зательно брать. Расхождение у меня с при­ казом получилось, и через то расхождение, представьте, — говорит, — себе, я орде- па был лишен: клятву выно.тнпл, а при­ каз нарушил». Товарищ Сталин тут рассмеялся, ска­ зал: «Я, — говорит, — за вас походатай­ ствую, чтобы ’считался этот случай вроде как исключение». Городцов умолк и, улыбаясь своей щу- рявой улыбкой, долго пе возобновлял рас­ сказ, погрузившись в воспоминания. — А второй раз где я его видел — не угадаете. В Сталинграде. — Не было его там! — Это вам так извсстио, что пе было, а нам, товарищ полковник, другое извест­ но, что был. От солдатов секретов нет. Того, бывает, и большой начальник слу­ хом не слыхал, что наш брат, рядовой, знает. Пе переспаривайте — был! YY этими глазами видел. Может, конечно, он, как бы сказать, пад другим наименовани­ ем, или как там, пе знаю, — тем уж мы, солдаты, пе интересовались. Но безусловно — был. Да вы сами скажите, без него разве б такое дело подняли? Да разве б выдержали? Ни в кои веки! Я у Родимцева был, в Девятнадцатой Гвардейской, — по- над берегом, близко к центру, стояли мы. Только одно звание, что «зона» или там «часть города», а просто сказать, поясок земли. И вот 1 был я раз связным на КП батальона. Немцы в пятидесяти шат&х. Ночь, чуть так предзаревать стало. Восстановление порта 1. Сюда матросом я вошел, когда Пакгаузы дымились. У причалов Чернели обгорелые суда. Разорванные рельсы, провода Сплелись на побережвп одичалом. Такая гробовая тишина Бывает после пушечного грома. . П только билась гневная волна В подорванные стены волполома. И рыбаки еще пе шли на лов, (Пловучпе подстерегали мины). Не видел я печальней берегов, Суровей и безрадостней картины. 2. Па развороченной войной земле Минеры появляются вначале. Собратья мы. В тяжелом ремесле В часы труда нас различишь едва .тя. Один закон — обдумывать, искать В поэзии, в минерном трудном деле, Заканчивать работу и опять Нам сомневаться — все ли усмотрели... Нам постоянно впереди итти, Наощупь, осторожно и умело, П открывать все новые пути, Чтобы другие проходплй смело. 1 3. В апреле здесь на штормовом ветру Оп боевое получал крещенье, Отсюда в солнечную Бухару Родителям послали пзвещенье. За ратный подвиг почести ему, О нем писали, как о верном сыне, Он умирал, подорванный на мине — Запомним — мы свидетели тому. Запомним мы суровый этот час, Как люди в порт разрушенный входили, Гафур Уйгун — и до сих пор у нас Цветы не вянут на твоей могиле. 4. Который день грузовики Хрипят, вздымая пепел бурый, Который день подрывники Дробят обломки арматуры. Который день идут в поход Команды тральщиков по водам. И в дымке тянется проход Баркасам, баржам, пароходам. И перезвон, и перестук, П каменщики с мастерками. Весь день не покладая рук, Укладывают жесткий камень. Весь день у мола сваи бьют, Поют сирены и лебедки. По-взводно моряки идут Чеканной воинской походкой. И все в движеньи, все в ходу, Все в непрерывном созидании И гимн великому труду Я не пропеть — не в состоянии. 5. Шторм кипел. Но воздвигался нами Волнолом. И вырастал причал. Шторм кипел, захлестывал волнами, Но победой труд нас увенчал. Так рыбак, идя с добычей лова. Полевод, идущий в поле жать. Песенник, нашедший правду слова, — Радости не могут удержать. За кормою устремились рыбы... Долго остаюсь я недвижим. Радуясь и говоря спасибо Славным современникам моим! Александр УВАРОВ. В. КОЖЕВНИКОВ. дый куст видать на двести метров. Мы, Гдяду — идут со стороны полка. Втроем. значи|, немцев убираем. Аж звенят, как горшки глиняные, того и гляди разломятся на куски. Грузим. П вот, видно нам *— машины идут по шоссе, штуки четыре-пять. Останавливаются, выходит одно начальство, выходит другое, к нам ни полслова, вроде как дают знак, — вы, мол. занимайтесь своим делом, а мы своим будем занимать­ ся. И вот, вижу — идет один встрзчь нам. В шинели, звания его пе вижу, нл идет просто, смело. «Здравствуйте, — го­ ворит. — товарищи!» Конечно, отве­ тили, как положено. «Что, — юворит, — не интересная работа немцев хоронить?». «А был у нас командир, один ириписпик, чорт его знает, из какпх он, зттй такой на язык. Он возьми да и скажи: «Отчего не­ интересная. Лучше мы их будем хоронить, чем они нас». Так прямо п брякнул. По­ дошедший к нему сразу видит, что разм- Ну, спросил пропуск, как положено. Вгля­ делся — он! А ночь хоть и смутная 69 ла, но нельзя, так сказать, чтобы совсем тем­ ная, — немцам видать его. Прошел он ма­ ленько вперед и остановился у пулемета. Стоит и на город глядит, и руку к глазам приставил. Ахнул я, а мой напарпик шеп­ чет: «Что ж это наши его одного оставили? Убьют же сей момент!». Я сам дрожу, как утопленник, а сказать ничего не имею права. Дрожу и крикнуть мне охота: «Уходите, мол, товарищ Сталин, без вас тут справимся, я ж не лезу командовать, и вы в наше солдатское дело не встре- вайтесь...». Тут немцы, видно, его все-таки приметили и давай чесать по бугорку изо всех возмржпостсй. А он стоит. Ну, я ж понимаю, тут зевать пе приходится. У солдата свой термометр. Я сроду не справ­ лялся, есть там какой приказ из дивизии, Партийный билет Рассказ норчггвый. «А как, говорит, — ваше , пет его, — а уж всегда знал, будет ата- мненне: все сделала паша армия в данном случае, что могла?». А надп прпписник ему. с ответ: «Как же не все, — говорит, — сделала? П больше сделала, чем могла». Тут как-то так свет упал нз потоппцшто, и мы все сразу узнали — Сталии! ка или не будет. Толковый командир, тот понимает, что солдата не перегонишь. Я на ноги — и бросок вперед. Ура! Ребята как будто меня только и ждали, подхватили «ура!» и за мной. Смотрю, и соседи за памп, а за ними еще — тоже вперед. Приписник обомлел. А тут товарищ Пошло дело! Бегу и нет-нет да оглянусь. Сталии покачал головой, вооде пе согла­ сился с теми словами. «Нет, — ювэрит, — неправильно думать, что мы сделали больше, чем могли. Скажем скромнее: все сделали, что было в силах. Это поймет народ!». Тут я осмелел, — откуда речь в.’ялась. это ж прямо чудо какое! Говэрю: «Товарищ Сталин, народ поймет. Поймет,— говорю, — будьте уверены». U дальше не могу сдова сказать, — горло сдивилэ, как кто рукой схватил. А он тогда кивнул головой *п маленько вдаль прошел. Потом остановился, ушанку Различаю его фигуру. А как мы немца в штосс взяли, как задрожала земля ста­ линградская! Он ушанку снял, чахнул ею нам и тихонько пошел вниз, к берегу. Ну тут мы, солдаты, и договорились, . чтоб не сходить с места. Если уж оп сам рис­ кует, так это знаете... С того и пошло! ...В декабре 1941 года я вместе с млад­ шим политруком Зотовым отправился в од­ но из подразделений для вручения бойцам партийных документов. В те страшные для нашей Родины дни было особенно много желающих вступить в ряды коммунисти­ ческой партии. Партийные билеты вручали на передо­ вой, лежа в снегу, под огнем. Когда очередь дошла до командира отделения Александра Ефремовича Сережникова, произошло следу­ ющее. Вместе того, чтобы принять из рук Зотова партийный билет, Сережников рас­ стегнул полушубок, вынул из кармана гим­ настерки другой партийный билет в по­ трепанном клеенчатом футляре и, протя­ гивая ето, дрогнувшим голосом попросил: — Если можно, оставьте мне этот... Можно так сделать, а? Нам не удалось в это утро разъяснить Сережникову положение Устава. Бойцы подпялпсь в атаку. Партийный билет в клеенчатом футляре со слипшимися, почер­ невшими листочками остался в руках Зо­ това. Вечером мы разыскали Сережнпкова уже в санбате. Во время атаки осколком или пулей у пего разбило висящую на поясе бутылку с горючей жидкостью. Но он не остановился, чтобы броситься в снег и по­ пытаться сбить пламя. Горящим живым факелом добежал он до немецкого окопа и там дрался до тех пор, пока не упал. Огонь па нем погасил! наши бойцы, хотя дума­ ли,' что оп уже мертв. В санбате Сережников спрятал под бин­ ты па груди свой партийный билет и рас­ сказал нам, почему он просил оставить ему тот, с черными слипшимися листками. В октябре подразделению, в котором на­ ходился Сережников, было приказано осед- Уверяю! Своими глазами пережил Да и SaTb ПР°СРЛ(™ выходящую на но пт™ ,п-лг,гП ___ I Волоколамское шоссе. В бою весь офицерне я один, многие видели. — Верю, — сказал Воропаев, — верю и завидую. На всех фронтах среди солдат ходили легенды о приезде Сталина, п, jicm труд­ нее был участок фронта, тем непоколсби- свсj снял, и долго так стоял один, К го г -1 мее верили люди в его присутствие. М ой Северный флот ...И я на Волге. Сняты е плеч, погоны С широкою нашивкой поперек. Здесь хорошо, тихоньио ветер гонит Волну на теплый искристый песок. Но все же буду с тем я не согласен, Что мне не дорог заполярный край. Пусть он одной суровостью пренрасен, Я, уезжая, не сказал «прощай!». И море мне не кажется далеким — Я с ним сдружился крепко на войне, И если Волгу все зовут широкой. Теперь мне тесно все-таки на ней. Приятно слушать шум садов зеленых И как пшеница в поле шелестит, Но без прибоя волн морских, соленых, Чего скрывать — приходится грустить. А без друзей порою сердцу больно. Кто с нами жил, тот образно сравнит: Они сильны, как северные волны, Душой тверды, как северный гранит. И я таким воспитан в этом крае — Упорно, смело двигаться вперед. Я школой мужества мой Север называю, Спасибо тем, кто создавал мой флот! И где бы ни качался я в вагене, Мчась по Ьтране на юг или восток, Всегда со мною черные погоны С широкою нашивной поперек... Евг. nZZWZu. ский состав погиб. Но каждый раз, когда погибал командир, находился боец, кото­ рый брал на себя командование. — Все мы знали обстановку, — говорил глухо Сережпиков, стараясь отодвинуть пальнем марлю, падающую на опаленные губы. — П было легко уговорить себя, что дальнейшее сопротивление бессмыслеино. Ведь когда хочешь жить, всеща легко найти слова, которые оправдали бы тебя. Особенно остро это желание проявилось, когда погибал командир. Но каждый раз ! откуда-нибудь раздавался голос: «Ребята! : Слушан мою команду!» И человек, кото- | рын был до сих Н 9 р неприметен, вдрут • вырастал перец нами и, словно отгадывая ; твои мелкие чувства, говорил: «Спасать | зтнзиь разрипаю только от позора. Кто хо­ чет жить при советской власти, тот будет драться. А-кто желает просто так жить — j тот изменник. Понятно? Так слушай мою ! команду!» И мы слушали такую команду и I дрались до смерти. 1 Третьи сутки мы пе спали, командир наш, боец Чекулаев, не раз поднимал нас 1 ночью в контратаки. Во время одной контр­ атаки смертельно ранили Чеяулаева. Я ле­ жал рядом с ним, когда он упал. Хотел крикнуть ребятам, но он приказал молчать, потом изогнулся весь, достал мокрыми от крови пальцами пз гимнастерки партийный билет и прошептал совсем тихо: «Возьми, спрячь». Я нагнулся к нему, говорю: «Давайте кого партийного позову — может я не имею права брать, я ведь беспартийный». А' он глазами так на меня повел, качнул головой и выпрямился. Держу я в руках его билет и не знаю, что «делать. Потом сунул билет <в левый карман, застегнул карман на пуговицу, чтобы пе потерять, взял в обе руки винтов­ ку и вдруг во мне мысль такая: значит, вот они откуда ребята такие берутся, — партия их этому учит, она — их воля. Что же, думаю, будет, если у нас тут боль­ ше партийных не осталось. А тут ребята наши не выдержали натиска — назад по­ пятились. Бросился я вперед и кричу во всю мочь: «Стой! Слушай мою команду*!». Остановил трех бойдов. «Чего вы? — говорю. — Ложись! Вот огнемет в темноте слепит, давай по нему беглым!». Другим бойцам такую же команду дал. Пробили мы бак у огнемета, на немцев пламя потекло. В общем, потеснили мы пх даже немного. После этого признали меня все за коман­ дира, будто кто меня сверху назначил. Ну еще двое суток в обороне командо­ вал, а потом немцы обошли наши позиции. Подождал я день. Потом решил к своим пробираться. Обратился к бойцам, поздра­ вил их с победой. Они, конечно, удивились сначала, но я раз’яоти.т: «Это ничего ие значит, что немпы позади нас находятся, главное — мы их заставили с дороги свер­ нуть, а это кое-что значит!». Приказал я собирать раненых и в са­ модельные сани уложить, лошадей отпрячь от орудий и везти раненых, а орудия на лямках самим тянуть. Когда попали через две недели к своим, вызвал меня генерал, похвалил за все, а потом спрашивает: «Откуда же у вас столько силы взялось, что вы в трудную минуту на высоте оказались? Вы — член партии?». Потрогал я у себя в кармане билет, вспомнил, как у меня такое вот особое чув­ ство возникло, и сказал: «Считал себя чле- пом партии и поэтому ответственным за положение». «Ну, тогда понятно», сказал генерал, пожал мне руку и отпустил в но­ вое подразделение, — наше в отдыхе нуж­ далось. А я настоял, чтоб меня не задер­ живали, — неловко, думаю, в такие дни отдыхать. В общем, все хорошо получилось, только вот с билетом товарища Чекулаева я не­ ловкость допустил, сознаю. Может, разре­ шите оберточку взять? Она мне реликвией останется. Пусть мне памятью будет, как я с его разрешения, хоть самозванно, а его волю выполнил и коммунистом стал — еще до того, как вы мне мой билет вручили».