Кировский рабочий. 1958 г. Июнь.

22 июля 1958 г., № 74 (4608) К И Р О В С К И Й Р А Б О Ч И Й 3 Прерванная молитва Кировск в июне. Вид на центральную площадь города. Фото В . С М И Р Н О В А . 1.1 II I </ < t <I ( > t ) { t i I II / I1 5 I Горы встали, закрыв к океану дороги, Как столбы подперев голубой небосвод. То не просто вершины крутые, а боги— Им столетья молился саамский народ. Я легенду слыхал от сказителя-деда. Как в далекую пору, полярной зимой, Чтоб погост защитить от грабителей-шведов, Духи сделали девушку Айни горой... Край родимый! И вправду ты кажешься сказкой, Но не той, что поведал сказитель седой... Был и к нам ты недавно безмолвен, неласков, з к а Отгорожен от мира Умптэка стеной. Нас встречали, взвывая по-волчьи, метели И обвалы в ущельях глухих стерегли. Но шагали сквозь холод к намеченной цели 1 Открыватели дивной скалистой земли. Ныне там, где саами, молясь на отроги, Перед силой природы испытывал страх, Города разрослись. М ы— всесильные боги! Слышишь, взрывы грохочут в кремнистых \ горах! К Олесе приеха­ ла в гости бабуш ­ ка из села. Олеся крепко подружи­ лась с ней. Весь день они гуляли по городу, побы­ вали в кино, в музее, в парке. Олеся тащила бабусю еще на ста ­ дион, но та отказалась: сказала, что ноги болят. П оужинали всей семьей, посмот­ рели телепередачу, начали спать укладываться. Вдруг Олеся увидела, что бабу­ ся подошла к углу, уставилась на ее детский календарь и начала бы ­ стро-быстро что-то шептать. А ру­ ками будто от пчел отмахивается. — Ты что, бабуся, стишок по­ вторяешь? — Н е мешай! «В о имя отца, и сына, и святого духа...». — Бабуш ка, что ты там шеп­ чешь? — Спи! — Бабу-у-ся! — Не мешай, я богу молюсь. — А он тебя слышит? — К то ? — Ну, бог. — Слышит, слышит. «Д а будет царствие твое...». — А как он тебя слышит? — Ой, господи боже, твоя во­ ля, и что это за ребенок такой! Спи, говорю тебе, время уж е не раннее. Н о Олеся совсем не хотела спать. Она поправила подушку, положила головку на кулачки и огромными глазами уставилась на бабуш ку. —- А как он тебя слуш ает? — В о т наказанье господне! Ну, по радио слушает. — А у него радио есть? — Есть, есть... Береза Есть что-то родное в березе— В спокойной и скромной красе. Весной ее чистые слезы Мы пили мальчишками все. Израненной, больно ей было, Но детям прощая весной, Она, словно мать, нас поила Живительной влагой земной. Мы помним о ней, вырастая... И проседь коснется волос, — А эта березка простая При встрече волнует до слез. А. КО РШ УНО В . Цвети, родное ЗаполярЬе! Я - ОТВАЖНЫЙ Мне купили автомат И ремень блестящий. Я отважный, как солдат Самый настоящий. В коридоре по утрам Делаю зарядку. И всегда заправлю сам После сна кроватку. Темноты я не боюсь, Кушаю отлично, И с сестренкой не дерусь— Это неприлично. В. КАЛ ЬСИН . хссхххххсссссссссссс^г ПОСЛОВИЦЫ И ПО ГО ВОРКИ Добрая слава лежит, а худая бежит. На час ума не станет, а на век дураком прослывешь. От малого большое зарождается. Правда светлее солнца. Правда чище ясного солнца. Правда—свет разума. Береги платье снову, а честь смолоду. Лю блю родное Заполярье, Озер прозрачных синь и гладь, И в даль, подернутую хмарью, Готов без устали шагать. Люблю лесов очарованье И тундр заснеженный простор, Люблю полярного сиянья В эфире сотканный узор. Скалистый берег в белой пене, Огни далеких кораблей И тучные стада оленьи. Но больше всех— его людей! Тридцатый год... В сей край суровый— На Мурман, в Мончу и Умптэк — Пришел хозяин жизни новой — Простой советский человек. Пришел сюда из самых разных, Чудесных мест своей страны— С Днепра, Оки, Куры и Клязьмы , Невы и Северной Двины. Глухой нехоженой тропою Проник он в глубь Хибинских гор. И бились с тишью вековою Кирка, лопата и топор. Безмолвье тундр смутил тревогой И грозным рокотом машин, Сушил болота, вел дороги Среди заснеженных равнин. Зимой в палатке укрывался От лютой стуж и и ветров, Варил уху, отогревался В багряном пламени костров. Плотины строил. Руш ил скалы, Пока, ликуя, полный сил, Победным громом аммонала Пустынный край не разбудил. Чтоб жизнь была светлей и краше Теперь на сотни верст окрест ★ В ночи над древней Кандалакшей Огни сияют Нивских ГЭ С . Пусть, восхищенный, я прославлю Народа подвиг трудовой И ту мечту, что стала явью, И явь, что сделалась мечтой! Прославлю славных лесорубов, Твоих бесстрашных моряков, Строителей домов и клубов, Геологов и горняков! Твоих отважных рыболовов, Оленеводов— всех, кто тут Во имя счастья жизни новой Отдал свой вдохновенный труд! Студеным морем огражденный, Вздымая горы к облакам, Цвети, мой край преображенный, На радость нам, на страх врагам! Ещ е так много нужно сделать— Построить, вырастить, добыть, Дерзаньям нашим нет предела И миллионы рук умелых Способны чудо совершить! М ы любим век наш торопливый, Борьбу за счастье и прогресс И в срок исполним Директивы, Что начертал Двадцатый съезд! Проникнем в Космоса просторы И в тайны океанских бездн, Пойдем дорогою, которой Вперед ведет К П С С ! В. З Н А М Е Н С К И Й . Врач психоневрологической больницы. — Бабуся, а по­ чему ты так тихо? — Он и так у с ­ лышит. — Э, нет. Не ус­ лышит!.. Бабуся, а он тебя видит? —• Видит, видит. Спи! — А как он тебя видит? — У него телевизор есть. — Большой? •— Большой. — Бабуся, а бог какой? — Старенький-старенький, с се. дой бородой. — С номером и с метлой? — Ой, Олеська! Такое о боге говоришь! — Дворник наш, дед Тарас, то­ ж е старенький, с седой бородой, с номером и с метлой. — То дворник, а то бог. — Бабуся, а где ж ивет бог? — Н а небе. — Н а самолете? — Нет, просто, на небе. — А почему его не видно? — Потом у что до него далеко. — А на чем он там держится? — Н а облаках. — А когда нет облаков? Тут бабушка промолчала, при­ творившись, что не расслышала. Олеся одернула рубашонку, н а тя­ нула ее на колени и села на кро­ ватку. — Бабуся, а что бог куш ает? — Ничего не ест. Спи! — А как ж е он ж ивет? — Он не живет, он сущий. Теперь Олеся промолчала. Сло­ во было непонятное. Но бабушка напрасно надея­ лась, что все вопросы исчерпаны. Поковыряв пальчиком в носу, О ле­ ся спросила: (Окончание на 4-й стр .). ФЕЛЬЕТОН Слово про Василькова В одном из энских городков Жил Петр Иваныч Васильков. Он был не юн уже, при этом И пожилым отнюдь не слыл, И комсомольским комитетом Четвертый год руководил. Руководя два первых года, Был энергичен и толков, Не отрывался от народа Мой Петр Иваныч Васильков: Жизнь комсомольская кипела, Всех за собою вел вожак... На третий год—похуже дело, А на четвертый— стало так: Усердно поразмыслив за ночь, Наутро философским лбом Склонялся строго Петр Иваныч Над верным письменным столом, И секретарское ретиво Перо скрипело день, другой... И размножались директивы, Текли стремительной рекой. Длинны, как речи демагога, На смелых нагоняя страх, Бумаги эти понемногу Всю жизнь глушили там— в низах. А Петр Иваныч не смущался: « Я —руководство! Тьма забот...» И уж совсем не появлялся В низах он на четвертый год. Ему подсказывали робко: «Там вас к себе давненько ждут... Туда вы позабыли тропку... Оттуда приглашенья шлют». Но был почтенный Васильков, Как выше сказано— толков. «Мне некогда... но... но услышат Меня в низах»,—ответит он И вниз пошлет отсюда, свыше, Взамен себя... магнитофон. Магнитофонным постным словом Не восхищалась молодежь. ...Что сталось дальше с Васильковым, Читатель мой, ты сам смекнешь. Мих. КАФТИНС КИИ . Секретарь на проводе, дело на якоре...