Карело-Мурманский край. 1931, N 7-8/

Jft 7 - 8 кАРЕЛО-МУРМАНСКИЙ КРАЙ 45 кидались в кустарники, бежали неведомо куда, окруженные столбами, завесами из мельчайших насекомых. Увязая в тря­ синах, гнались пастухи за стремглав бегущим стадом, задыха­ лись от бега, от зноя, от гнилостных испарений. Успокоение наступало в вечерние часы, когда незаходящее полярное солнце все же умеряло свой пыл и комары таились по мшистым кочкам. И люди, и животные в летние месяцы были покинуты всеми, одиноко скитались в лесах, бродили у бесчисчленных озер. Иногда пастухи ловили рыбу, чтобы несколько скрасить свой однообразный стол. Лето приносило с собой новую работу. Среди подросшего молодняка надо было выбрать оленей —производителей и рабочих быков. Для продолжения рода оставляли наиболее сильных, рослых животных с раскидистыми, великолепными рогами. Оленей, предназначенных для работы, кастрировали. Снова бегали имщики за намеченными жертвами, ловили их, связывали и зубами перегрызали им семенные канальцы или, зажав яички меж двух дощечек, перетирали их. Операция мучительна и для животного и для человека. Но так ведется исстари, и никто не подумал, что можно эту операцию произ­ водить иным, более совершенным способом. Короткое лето было на ущербе. Солнце, скатясь за гори­ зонт, медлило появляться, а появившись, не на долго задер­ живалось на белесом стылом небе. Мхи заалели, словно покропленные свежей кровью, созревшей клюквой. Появилась морошка, пошли грибы. Олени уходили в лес, лакомясь грибами. Однажды исчез целый косяк. На поиски отправился молчаливый Иван. Вернувшись через четыре дня, Иван рас­ сказал, что встретил Семиостровских пастухов. Косяк пристал к их стаду, а увел оленей „дикарь", неизвестно откуда забред­ ший в эту тундру. Дикие олени иногда, все реже и реже появляются у стад и, случается, уводят с собой несколько десятков пасущихся животных. Чаще всего пастухи разыскивают беглецов, под­ стреливая чужака, но бывают случаи, когда олени бесследно скрываются, а потом гибнут от волков, потеряв привычку к осторожной жизни на воле, к самообороне. Иван долго молчал, что то обдумывая, потом, у костра, за чаем, поделился новостью: — Семиостровские недавно были в погосте. Говорят, при­ ехали коммунисты холхоз делать. Всех оленей забирают в одно стадо. Хозяев тоже в холхоз. Своих оленей не будет. Все хол- хозные. — Ага, значит и до нас очередь дошла. Теперь и у нас Советская власть разделается с Иван Ивановичем Ну. веселись, ребята, —обрадованно проговорил Николай. — Диомид, хозяй­ ский защитник, пойдешь в комсомол? Эх, хорошо вам, моло­ дым. Не так, как мы, жить будете. Все примолкли. Надвигалось нечто новое, непривычное, неведомое. Советскую власть знали жители тундры, она при­ несла новые названия: „Сельсоветй, „Ячейки", „Комсомол", „Изба-читальня", „Кооператив", которые несколько изменили жизнь. Но веб изменения вошли в жизнь незаметно, как само собой разумеющееся, органическое, без чего не мыслится жизнь. В толщу же лопарского народа, в его сознание —новый строй входил как то обособленно, стороной. Диомид и десятки ему подобных знали, что есть комсомол, комсомольцы. Но итти в комсомол они считали для себя лишним, ненужным. Комсо­ мольская ячейка являлась в их представлении „властью", „службой". Кое-кто из молодых уехал в Ленинград учиться. Но и учиться не все обязаны. Экономика края не на много изменилась. Бытовой уклад оставался прежним. Правда, кое-кто перестал ходить в церковь. Попа недавно сослали в Соловки. Но это не было насилием над верующими. Сами верующие нетерпеливо ждали, когда же счастливая судьба избавит их от попа, являвшегося на службу пьяным, скандалившего, дравшегося в алтаре, мешавшего слова молитвы с матерной бранью. Женщины боялись с ним встречаться. А напоследок поп отличился: пытался в пьяном виде изнасиловать пришедшую на исповедь прихожанку. И никто не сказал слова в защиту беспутного пастыря. Конечно, без своего попа тяжело. Венчанье, похороны и про­ чие требы приходится вымаливать у Кемского или еще более дальнего прихода. На престольный праздник тоже надо при­ глашать чужого. Семиостровские не выдержали, даже в наказ делегатам на окружной с’езд советов внесли предложение: „Подыскать в Мурманске безработного попа для нашей церкви" и не могли понять, почему обычно заботливый пред­ седатель совета на этот раз отказал в такой просьбе; „Это дело самих верующих. Советская власть может приглашать для вас учителя, избача, врача, а попа сами ищите." — А ты все-таки привези. Неловко как то. То венчать да надо, то хоронить —да, то еще надо —да. А Кемский поп ломается, Приедешь просить, много денег хочет. Нетерпеливо ' ждали пастухи срока окончания работы. Беспокоила мысль о колхозе. Тяготилао торванность от общей жизни. В погосте зреет нечто важное, что должно совершенно изменить привычный уклад. А пастухи вынуждены беречь чужое стадо, копить прибыль отягченному своим богатством хозяину. Нежданно приехал Иван Иванович. Олени, оседланные под вьюки, пришли совсем измученные, с мутными глазами, с белыми от пены высунутыми языками. Видно было, что хозяин не “Жалел животных, торопился добраться до стада иоскорее. Как всегда, привез с собой бражку и угощенье. Предстояла трудная работа: хозяин не любил тратить деньги впустую. Угощал за услуги. Не узнали пастухи своего хозяина. Озабоченно, зло смотрели его серые, блестевшие прежде весе­ лой. довольной усмешкой глаза. Щеки опали, пересеклись дряблыми складками. У висков серели седые нити. Собрав пастухов у костра, где варилась в котле оленина на ужин, он спросил их о состоянии стада, о молодняке. Ответы выслуши­ вал нехотя, невнимательно, занятый своими мыслями. Потом достал из мешка бутылки с бражкой и предложил выпить. И только после того, как кружка в третий раз обошла круг, и лица пастухов изрядно покраснели, хозяин напряженно, рав­ нодушным голосом сказал: — Никто здесь не был? Уполномоченный не приезжал считать оленей? Нет? Ну, так скоро приедет. Слыхали, небось, что по всей округе холхозы будут делать? У нас, хороших хозяев, заберет власть олешек и порежет на мясо коммуни­ стам. А бедняков загонит в коммуну и не даст ни одного оленя своего выпасти... Дождались. А теперь ездит уполномо­ ченный, переписывает стадо, чтоб налог пока теперь взять. Так вот, ребята, мое слово, сделайте как я скажу, не пожа­ леете. Я вас не обижу. Сегодня же Диомид и Никиша пускай гонят голов пятьсот к брату. Он бедняк, ему не страшно. Часть стада пустите подальше в лес, и —молчок."Муки и сахару дам при расчете. Долго ли Советская власть продержится — неиз­ вестно, а моя голова всегда крепко держалась. Не раз еще вам придется итти ко мне за хлебом. Поняли? Выпив еще бражки, хозяин размяк и долго жаловался пас­ тухам на несправедливость судьбы. — Вот, вы все знаете Ивановку... А кто Ивановку сделал? Я, Иван Иванович Артнев. Был погост. Чакны — Ивары — Писанный Бор. Жили так — ни в сито, ни в решето. А пришли мы, братья Артневы, пришли батраками, а осели хозяевами. А почему? — Воровать умели — буркнул Николай. — А почему, спрашиваю? Потому, что хозяйство копил по олешку. И погост по моему имени называть стали. Уваженье от всех имел. Сам батюшка за ручку здоровкался. Долго жаловался хозяин, но умолчал об одном, как грабил своих прежних хозяев, как утаивал оленей десятками, как за пуд муки заставлял работать на себя целые семьи. Мужчины пасли его оленей, ходили в райдах, женщины шили вещи для продажи. Диомид и Никиша не посмели ослушаться хозяина и со­ брались в путь с оленями. — Разузнайте получше, что там делается в погосте — шепнул Диомиду Николай. — Не спроста хозяин приехал. Не такой он волк, чтобы зайца бояться. Видно, большое дело заварилось. Хозяин прошел с ребятами до ближнего озера: —■>Передайте брату: скоро буду у него. Счастливо. Диомид и Никиша смотрели, как уходил хозяин, опустив плечи, нагнув голову. Непривычная расслабленность чувство­ валась в его крупном теле. Подпаски присвианули, подмигнули и, словно прочитав мысли друг друга, крикнули: — Ну, постой, брат. . Л. Воронцова. Ловозеро.