Карело-Мурманский край. 1930, N9-10.

№ 9— 10 КАРЕЛО-МУРМАНСКИЙ КРАЙ 37 Путешествие на Поной (Дневник писателя *) (Продолжение2) Долгие молчаливые минуты на голых высотах. Белые сумерки, дождь. Море глубоко внизу. Иодники волну­ ются, шепчутся... Нас зовут, Герман Августович свободен. Входим всей толпой Комната - не комната, аптека— не аптека, полки, пробирки, препараты, приборы, - теле­ фон, фотокамера, радио, еще какая-то аппаратура, — и в углу, у окна, небольшой письменный стол, и за столом немудрящий седой старичок. Бородка,— очки — знакомый облик врача, очень долго служившего в зем­ стве или земского статистика первого призыва. Загово­ рил — спотыкливо, негромко и как-то особенно скромно. — Профессор, — заторопились иодники,— не отка­ жите... Ваше заключение... Вы, как знаток природы се­ вера...— И очень подробно изложили вопрос. Профессор поднял очки на лоб, слушал и озирал спорщиков ясным ребячьим взглядом. — Почему же йодный завод помешает питомнику,— сказал он, не торопясь и подумав.— Ведь если песцы едят... да, едят ламинарии... так надо бы это учесть... Да, учесть бы заранее и оставить бы для песцов по­ требное количество ламинарий. — Профессор, — говорили иодники, — песцам для еды ламинарий нужно не много, во всяком случае на Кильдине хватиг. Тяжесть во роса не в этом. Вопрос в том, что, по мнению Г'осторга, биологические особен­ ности песца... что песец не выносит шума... — Что же это за биологические особенности? — спросил ученый,— Таких наблюдений я не имею. Если бы отделить... Да, отделить бы наглухо кусок острова для песцов... и оградить бы на всякий случай... то что же? К шуму они привыкнут. Да и шуму-то будет немного. Нет, по-моему, йодное производство на Кильдине надо бы... Надо наладить. ВСН Х и Госторг с уважением приняли приговор че­ ловека науки. — Герман Августович, — сказал, торопливо войдя, мо­ лодой сотрудник. — Вы придете на наш семинарий? Се­ годня два доклада. — Кто докладчики? — Э ш и я. — Приду, — сказал Герман Аугустович, — как же? непременно приду. Посетители стали прощаться. 11 часов вечера... Туман... Где-то в тумане Поной— как будто-бы приближаемся. Качки нет, море слышнее. Через каждые три-четыре минуты кричит гудок тревожно и уныло. В салоне на гитаре и мандолине штурманы на­ игрывают старинные вальсы. Иллюминаторы смотрят бело, незряче. Туман сгущается. Какая слепая, зловещая пелена! Какая тревога! „Уж как пал туман на сине-море, А тоска-печаль на ретиво сердце"... Штурманы сочувствуют: — Приходится Вам итти с нами до Кеми. Такой сти­ хийный случай:.. ’) Из книги о Севере, выходяшей в „Издательстве писателей" в Ленинграде. 3) См. журн. „Кар.-Мурм. край' № 7—8. А капитан озабочен: — Неприятно — есть груз на Поной, хоть немного. Что делать? Сами видите. Составим актик, что в тумане не нашли бухты... Гудок чаще, сильнее. Гремит якорная цепь. Туман колышется; то редеет, то опять обволакивает— плотный, крутой, как белок в яйце. На капитанской рубке промышленники: — Вон он, Поной! Вон, вон! Направо-те лудья, а там Корабельный Мыс... — Где, где? — А вон — снег -от видать... Даю честное слово — решительно ничего не видать. Бельмо тумана. Но мужики различают снег, корги, лудья, щелья... Подошел радист. — Кажется, будем отстаиваться... — Как долго это может длиться? — Кто его знает! Иногда полчаса, иногда и сутки... Весной эти явления часты. Только успел радист сбежать вниз по трапику — ну, самое большое треть минуты, — как ветер внезапным жестом двинул стену тумана. И прямо перед носом саженях в ста, скалы, камни, пятна снега, пена прибоя... — Поной! Вопль гудка — призыв, торжество... Из легкого облака, из белесой дымки, по светлому, светлосинему морю вы­ плывают черные к а р б а с а — к пароходу сквозь ветер торопятся понояне. Большой грузовой карбас спокойно стоит у лудки. Его водители должно быть скрылись в избушке. Кар­ бас высоко нагружен, но он просторный, и посадка его лучше. У нас же полная суматоха, шум, разноголосая перебранка. Громадные черепахи вблизи меняются. Их бока не столько покаты, сколько отвесны. То, что издали было узором на самом деле щели, щербины, промоины, уступы, площадки. С ребра на ребро, с уступа на уступ. Темнорозовый гранит-сплошной, нетронутый, первозданный. Под ногами хрустят ракушки, то и дело срываешься во влажную впадину, где прилив оставил прозрачную пленку воды иди бурозеленую гирлянду водорастений. Избушка— на самом высоком месте гранитного островка. Ее построило общество спасания на водах. В ней отсиживаются, как вот и мы, в случае отлива и ждут прибылой воды; в ней дожидаются парохода,— угадать его прибытие не всегда удается; был как то случай, что ждали четырнад­ цать суток, карбас угнали в Поной за припасом, а сами сидели, как старцы на столбах... Полутемно... окна заложены камнями, законопачены мхом; в углу огромный кирпичный камин. Огонек крас­ неет и пляшет, в воздухе плавает хороший тёплый ды­ мок, Нары в два яруса, лавки, длинный стол в две доски. Пьют чай. Еще _ издали слышно: „колхоз, установка, неверный подход, колхоз, колхоз, кол­ х о з..^ — Согласны ли принять в свой карбас нового пас­ сажира? — Просим, не возражаем, пожалуйста.,.