Карело-Мурманский край. 1930, N7-8.

50 КАРЕЛО-МУРМАНСКИЙ КРАЙ № 7—8 — Что вы! Кто вы! — вскинулись йодные спецы.— Вы, товарищ, преувеличили. За рабочими будет стро­ жайший надзор... — Все равно песец людского тарарама не вынесет. Зато и сделали питомник на острове. Чтобы полная изоляция. Чтобы зверь гулял, как дома, по полной своей свободе. — Вот они, гуляючи, овец-то нам передушат! — про­ рвался злобою кильдинский житель. — Им хода по пол­ ной свободе, а с овцой мне куда? На печку себе по­ садить? — Уже двух овец задушили, — негодуя, обра­ тился он к аудитории, — сколько женщины убивались, словно' по родному ребенку. — За задушенную овцу ,— -сказал песцовый спец,— Госторг выплачивает 50 р. — Уже уплатили? — поинтересовались невзначай под- ники. — Уплатим, — буркнул песцевод. — Товарищи, погодите, товарищи, — спешно вме­ шался иодник постарше. — Почему же все-таки вы не допускаете совместного существования на острове двух производств? Ведь нам нужен в сущности не весь ост­ ров, а определенный район побережья, И нигде, ни на каком месте нет для нас таких идеальных условий. Ведь вы же не частный предприниматель... Ведь плановой по­ рядок... Ведь постановление СТО... — Выполняйте ваше постановление,—неумолимо от­ ветил защитник песцов. — А мы свернем работу. — Это невозможно, граждане! У вас совершенно ложный взгляд! Это не государственный подход!.. ... Все выше, все выше громоздились, толпились гра­ ниты. Дохнули холодом впадины, полные снега. Паро­ ход завернул между с.ерых и грозных скал, загудел, еще раз повернулся, — нависли гранитные лысины, вы­ ступы, выси, высоты... Пристань, горсточка серых са­ раев; высоко на гранитах — белеют домик, один, другой, мостики, что-то вроде балкона... биологическая станция, Александровск. Из Александровска „Сибиряков* забирает уголь. Грузчиков с тачками только шесть человек, нагрузить надо что-то полтораста тонн. Это пахнет полусутками. — Знаете что? — сказали йодные спецы песцовому спецу. — Давайте, заслушаем мнение человека науки. Пойдемте на станцию к профессору Клюге. И его за­ ключение сообщим в центр. — Да, — заговорили кругом пароходные спутники. — Он это знает. И песиа, и рыбу, и всякую птицу... Он уж вам по науке скажет. — Да ведь он в Мурманске? — Нет, ушел. Еще третьего дня ушел, на боте своем. — Пойдемте, — сказали иодники. — Пойдемте, — сказал песцовод. Самая северная в мире биологическая станция приль­ нула к нагому серому боку утеса, как белая чайка к приморскому камню. Александровские высоты мокры и скользки от недав­ него дождя, подъем труден и крут; из затененных впа­ дин несутся холодные струи — там еще снег. Светлый домик над самой пропастью. А кругом скалы. Эти скалы в момент мироздания растеряли свои места и теперь исступлено лезут одна на другую. Под ногами... нет, лучше не смотреть. — Можно видеть профессора Клюге? — Герман Августович в Рике на заседании. Значит, он еще и член Рика? Директор станции, уче­ ный, педагог, член Мурманского Окрисполкома... Лаборатории. Здесь изучают биологию трески; одни работают над ее мясом, другие исследуют костяк, третьи по чешуйкам, по их изменениям и величине устанавли­ вают историю ее роста. Это — самый насущный, практи­ ческий вопрос для Мурмана; это — вопрос сырьевой базы для траулеров — для плавучих рыбозаводов Сев- госрыбтреста. Океанографический институт (в его веде­ нии состоит теперь Александровская, вернее, Мурман­ ская биологическая станция) имеет задание — найти месторождения трески в океане, установить оптимальные условия ее развития и наметить пути ее странствий. Такие данные необходимы для планирования северной рыбопромышленности. И вот в этих белых, педанти­ чески чистых комнатах, полных стеклянной посуды и не­ понятных приборов, здесь, над распластанной свежей рыбой, смыкается научная мысль с хозяйственной волей. В других комнатах исследуются палтус, зубатка, дальше изучаются беспозвоночные жители моря, там составляют морской гербарий, там ведутся работы над микроорганизмами. А вот в этих, так же ослепительно чистых, просторных лабораториях-классах занимаются мальчики из поморских семей — ученики первой рыбац­ кой профтехнической школы. Школа организована опять- таки по неугомонной мысли профессора Клюге. Из бойких „ з у й к о в п р о в о р н ы х отцовских помощни­ ков, формируются научно-подготовленные рыболовы-спе­ циалисты. В школе есть практические уклоны: одни ученики квалифицируются на рыбоведа, другие на мото­ риста, третьи по тралловому лову. И везде, во всех лабораториях и аудиториях, — об­ щее впечатление ясности, чистоты, быть-мЪжет, немецкой домовитости и этого особого научного уюта. Сквозь водяную зеленоватую стену аквариума смо­ трят круглые неподвижные глаза, там немотствуют не­ правдоподобные рыбы. Красно-кирпичные пятиконечные звезды выпускают слабые ножки, пытаются всползти по стеклу. Развеваются морские опахала, веера, перья — загадочные создания, не столько животные, сколько ра­ стения. , Светло-розовые, светложелтые актинии распу­ скаются, как громадные бледные астры; морской едино­ личник рак-отшельник исступленно защищает свою замкнутость, свое одиночество. После аквариума скучен музей, хотя он, как все в этом светлом научном мирке, добросовестно полон, распределен и изучен. Как-то не хочется видеть на пол­ ках, за стеклом и с латинскими этикетами иссохшие призраки удивительных тварей, таких упорных в своей ни на что не похожей жизни. А на воле — угрюмые сумерки; сеется серенький мел­ кий дождь, море все закипает, как свинцовая лава, за­ сыпается пепельной пеной; над свинцом и пеплом вис­ нут утесы, — голые, серые, древние. — Герман Августович вернулся. Но у него посети­ тели — рыбаки. — Мы подождем. „Северная бригада “— Е. Тагер. (Продолжение следует).