Карело-Мурманский край. 1930, N6.

28 КАРЕЛО-МУРМАНСКИЙ КРАЙ № 6 Добытчики водорослей 1 Прибой. Много ли человеку земли требуется? Небольшая подкова вокруг полярной незамерзающей гавани, чтобы выстроил он крашеные домики, стал спо­ койствие копить, обручаться с норвеженками, рожать красивых детей и ловить треску. Везде можно жить и везде есть люди, не хуже нас. Вот я попал на остров Кильдин, на семидесятый гра­ дус северной широты. Голо здесь, ни ветки, только океанский ветер глухо ворошит зыбучий торф. И на этом каменном отшельнике я натолкнулся вдруг на ред­ чайшую добычу. Дело началось с утра. Под окнами кудахтали песцы, на жердях сушились головы палтусов, хозяйка варила какао. По тому, как бесшумно висело белье на прово­ локе, я увидел, что ветра нет. И все же беспрерывно, неотступно натекал шум. Будто крошились сухие льдины, истаивали. Слышались выстрелы. Не торопясь, натягиваю на плечи пальто, иду. Вижу чугунные отроги воды... Прибой! С океана длинными поперечными стогами подступают валы. Выделяю один, чтоб лучше разглядеть. Вот он поднимается, пухнет, у самого берега лопнул, стреми­ тельно раскручивается и клубами, кусками свинца ру­ шится на берег. Вот другой. Шипя, отжимает уступчи­ вый берег,—и гулко откатывается, гоня в море тяжелые, отгравированные камни, как л е г к ^ груши. Все время: ручьистый треск, выстрелы, метель брызг. Новый вал уже бьет через меня. Уши и карманы полны водой, слетела кепка, на сапогах вздуваются, гас­ нут пузыри пены.... Так вот она где водная стихия! Вот где вечное, угрюмое беспокойство, вечное движение омутных глубин! Океан наступает со всех сторон, шу­ мит, потрясает столбы земли. Но не так легко расша­ тать их. На круглобоком ботике выезжают рыбаки, бот летит на косой отрог; развевается парус и песня. Формы трав. Причудливые камни морских берегов уже описаны не раз. Моя нога погрузает в другое — в сырые кустистые водоросли. Проседает до самой земли, итти трудно, а кругом—невозможный тягостный запах. Но что это? Лежат носилки: кусок невода на двух палках; валяются грабли и железные вилы. Пахнет сеном над лугами... Никакого сена, никаких лугов, а пахнет (я различаю уже) илом и больницей. Здесь работают люди... Что они работают и где они? Или праздник?... Грабли и вилы на густых приподнятых водорослях сохнут и отдыхают. 1 Из книги о Севере, выходящей в .Издательстве писате­ лей" в Ленинграде. Пробую догадаться— в голове никаких догадок. Вижу, что морскую капусту подтаскивают на носилках, пере­ ворачивают и сушат, но этого мало. Вижу окурок па­ пиросы „Сафо". Значит, есть и здесь „интеллигенты11. По берегу дуги следов. Скручены, перекручены, однако, ни­ куда не ведут,—работа вполне замкнута на этом участке- Может быть, подскажут сами водоросли, — надо раз­ глядеть. Наклоняюсь. Толстый стебель впился, просвер­ лил корешками камень (какая жажда жить!). Камень—дом его, почва, вместе с домом он выметнут океаном на бе­ рег. На нем листья— пучок клеенчатых сафьяновых рем ней. Как набор богатой шлеи или уздечки. А там про­ сто лежит шершавая, рыбья кожа, снятая со спины. Третья водоросль: черные траурные кустики, как обои в комнате меланхолика. Беру их в руки, ломаю. Водоросли толкают меня на размышления. Эти формы я где-то уже однажды встре­ чал. Первая напомнила клеенку в комнате моей знако­ мой; эта—тихую рябь ночью на Ладожском озере; эта — горелый придорожный куст из раннего детства. Куда ни пойди, встретишь знакомое, отпечаток его ощутишь на себе, себя—на нем.... Водоросли подсказывают мне о раз­ ностном единстве мира, в самой природе вещей заложен социализм. — Эй, молодка, кто тут работает? Она походит на любую гамсуновскую фрэкен и рус­ ский язык понимает слабо. Улыбается. Показывает на домик с красной крышей. — Степан Захарович. Главный. Ну, раз главный, хорошо,— он расскажет мне о мор­ ских добытчиках. Приказы. Домик, как все домики на острове Кильдине. На стенах — корабли под стеклом, Христос—масляными кра­ сками и тропические олени, если такие есть. Чистота!... Хоть черпай с полу ключевую воду. Степан Захарович пил чай, закусывая мармеладом и баранками. Рядом лежали—коробка „Сафо“ и два мали­ новых приказа. На нем были сапоги чуть не до самого горла, как он сам потом выразился: архиболотные. Кстати о сапогах. Не снабди нас тогда Севзапторг сапогами, пришлось бы мне на Кильдине пребывать в обществе одних лишь домашних хозяек. В конце мая я застал там ноябрь, а на бурых горах — ледяные подтеки снега. Степан Захарович показался мне человеком упрямым,— так и всаживался подбородок в грудь, — и подозритель­ ным. Первым делом он спросил, откуда я. — Езжу,— говорю,—по хорошим местам. После буду писать. Очень уж меня заинтересовали ваши водоросли!