Карело-Мурманский край. 1930, N2.

18 КАРЕЛО-МУРМАНСКИЙ КРАЙ № 2 На краю земли „Кола — городишко убогий — неказисто прилеплен на голых камнях между рек Туломы и Колы. Жители, душ пятьсот, держатся в нем ловлей рыбы и торговлишкой с лопарями, беззащитным народцем. Торговля, как ты знаешь, основана на священном принципе:— „Не обма­ нешь— не продашь". Пьют здесь так, что даже мне страшно стало, бросаю пить. Хоть норвежский ром, э т о - вещь. Все же прочее вместе с жителями чепуха и никому не нужно“ . Так писал в Крым, в 97 году, вологжанину доктору А. Н. Алексину какой-то его приятель. Поезд Мурманской железной дороги стоит на станции Кола минуту и, кажется, только по соображениям вежли­ вости, а не по деловым. Кратко и нехотя свистнув, он катится мимо толпы сереньких домиков „заштатного" городка дальше, к Мурманскому берегу „Ядовитого“ океана. Происхождение слова Мурман интересно объяс­ нил некто Левонтий Поморец: по леву руку Кольского городка, ежели в море глядеть, живут мурмане, сиречь,—нормане, они же и ва­ ряги, кои в древни времена приходили-приплывали из города Варде и жили у нас разбоем, чему память оста­ лась в слове — воры, воряги. Игумен оспаривал: дескать, нормане оттого нарицаются, что в земле, в норах жи­ вут, аки звери, твердил: причина тому — холод. А я го­ ворю: это не мурмане в норах-то живут и не от холода, а мелкий народец лопари от страха, как бы наши про­ мышленники живьем его не слопали. Мурмана же тупым зубом не укусишь". Рукопись Левонтия Поморца принадлежала старому революционеру С. Г. Сомову, он привез ее из сибирской ссылки, но Аким Чекин, другой „вероучитель" мой, то­ же считал эту рукопись своей собственностью. Оба они весьма яростно доказывали друг другу каждый свое право собственности на сочинение Поморца, но оценивали ее разно: Чекин утверждал, что она „ф-фальетон и ер-рун- да“ , а Сомов, заикаясь и брызгая слюной, доказывал: — Остроумная вещь! Погодин с Костомаровым—уче­ ные историки, а этот Поморец, наверное, ссыльный поп и жулик, но раньше их все решил. Мне очень нравилась эта тетрадь толстой, синеватой бумаги, исписанная кудрявым почерком и приятно коря­ выми словами; я настойчиво и безуспешно просил Со­ мова подарить мне ее, а он, также безуспешно, хлопотал о том, чтоб издать рукопись. В конце концов я сделал выписки из Поморца и начал сочинять повесть о юноше, который влюбился в свою мачеху, был изгнан отцом и стал бродягой. Тут кто-то объяснил мне, что греческое слово монах значит одинокий, и я превратил бродягу 1 Ж урн . „Н аш и достиж ения", № 1, 1930 г. в инока. Но мне показалось, что роман пасынка и ма­ чехи достаточно использован народным творчеством и что лучше заставить героя моего влюбиться в родную сестру. Заставил. „Светские писатели бесам подобно из­ мываются над людьми", как говорил известный апостол „толстовства" Новоселов, впоследствии враг Льва Тол­ стого и деятельный сотрудник изуверского церковного журнала, который издавался миссионером и черносотенцем Скворцовым. Затем повесть свою я уничтожил, „предав ее в пищу огню", но, разумеется, не потому, что был устрашен словами Новоселова, а от стыда за чепуху, со­ чиненную мной. Но кое-что из рукописи Поморца все- таки отразилось в моей „Исповеди". Все это относится к делу только потому, что изумляет: как недавно все было, как странно свежо в памяти и— значит: с какой волшебной быстротой идет жизнь! Когда поезд подкатился к Мурманску, часы показы­ вали время около полуночи, а над океаном, не очень вы­ соко над его свинцовой водой, сверкало солнце. Разу­ меется, я читал, что здесь „так принято'4, но, видя первый раз в жизни солнце в полночь, чувствуешь себя несколько смущенным и сомневаешься: честно ли работают часы? Вспоминаешь истины, еще не опровергнутые наукой: зем­ ной шар делится на два полушария, земля вращается вокруг солнца... Один глупый мальчик спросил учителя: — А зачем земля вращается? — Это не твое дело, — мудро ответил учитель. Зрелище добела раскаленного полуночного солнца, ко­ торое торчит над бесконечной водной равниной не то восходя, не то исходя,— зрелище очень странное. Пове­ дение великолепного светила кажется настолько нереши­ тельным, что думаешь за него: — Давненько я торчу в этой точке пространства! А не перекатиться ли мне со всеми спутниками куда- нибудь за пределы этого млечного пути? Свободного места много... Вообще здесь у приезжего человека возникают смеш­ ные мысли. Но, как я убедился, местные люди примиря­ ются с изменением небесных явлений гораздо легче и быстрее, чем с необходимостью изменить древние усло­ вия жизни на земле. На перроне вокзала много народа и не мало юных „мурманов0, среди них буянят субъекты в возрасте че- тырех-пяти лет. Им бы давно пора спать. Моя молодежь уходит в город, я сажусь записывать впечатления дня. По рельсам идет группа молодежи, че­ ловек десять парней и девушек, они поют: „Б ез тебя большевики „Обойдутся... Надеюсь, это не про меня? Один парень лихо подсви­ стывает. Совершенно ясно, что солнце восходит, оно