Карело-Мурманский край. 1930, N1.

КАРЕЛО-МУРМАНСКИЙ КРАЙ 27 дрожжах в первую четверть столетия, сменилась сначала некоторым застоем, а затем и упадком этой отрасли хо­ зяйства. Слишком бедны были железом болотные карель­ ские руды, чтобы конкурировать с Уралом. Такая же вещь получилась и с медными рудниками — они не давали такого блестящего эффекта, как уральская добыча. Забрасывается и добыча слюды, игравшая в Поморье в XVII веке большую роль, вытеснением ее из обихода стеклом. Но падение горных промыслов не так сильно ударило по экономике края и прошло почти незамеченным. Речной транспорт, торговля, морские промыслы, рыболовство и даже охота на птицу, для которой был под боком прожорливый столичный рынок, с избытком вознаграждали насе­ ление. Но странное дело, в течение следующего XIX столетия край как будто остался на уровне предыдущего XVIII века. Его не коснулся величайший двигатель современной куль­ туры— железные дороги. Как некогда в архангельском порту капиталы обращались раз в год, так и в следующем веке связанная с миром только летом Карелия жила темпом предыдущего столетия. Только с проведением железной дороги до Мурманска открыты большие пер­ спективы для развития, в частности, заброшенного в XVIII веке горного промысла. М. Гудошников. О гаге и промысле гагачьего пуха на нашем севере „These people are killing the goose that lays the golden eggs“ .. Эти люди (стреляющие гагу) убивают гуся, кото­ рый несет (им) золотые яйца. Ch. Townsend. Не только среди бедного видами птичьего мира севера, но даже и среди всей нашей орнитофауны немного най­ дется птиц, в такой же степени ценных и заслуживаю­ щих самого внимательного покровительства человека, как гага [Somateria mollissima (L)]. Эта крупная утка, питающаяся главным образом мол­ люсками (ракушками) и другими мелкими животными прибрежного мелководья и осушной полосы (литорами) моря, для гнездованья предпочитает занимать острова, достаточно удаленные от берега, на которых и она сама и ее яйца и птенцы находятся в безопасности от песцов и лисиц — ее главных врагов. Мелкие островки и луды Белого моря, почти вся вереница островов, растяну­ вшихся вдоль Мурманского берега, Новая Земля, Колгуев, Вайгач и Шпицберген издавна известны, как излюблен­ ные места этой птицы. В июне месяце где-нибудь под защитой ветвей корявой березы, а чаще в ямке среди валунов или кочек, поросших вороницей, обычно не так далеко от воды, можно увидеть гагу-самку, неподвижно застывшую на гнезде. Она сидит так плотно, что в ме­ стах, мало посещаемых людьми, дает дотронуться до себя рукой и только тогда слетает с теплого гнезда, в пышном сероватом пуху которого погружены крупные нежно-зеленые, глянцовитые яйца (их обычно бывает 4 — 6, реже 3 или 8). Этот пух, выстилающий дно и стенки гнезда, обычно смешанный с растительным сором, является тем ценным продуктом, который с незапамятных времен пользуется на рынке неограниченным спросом. Гага выщипывает его из своего брюшка и груди, когда приступает к насижи­ ванию, во время которого (28 дней) почти перестает кормиться и с гнезда не сходит. Она живет эти двадцать восемь дней за счет запасов подкожного жира и, конечно, сильно худеет. Поэтому-то и пух ее, выщипанный для гнезда, очень сух и не жирен; кроме того он эластичен, необычайно тепел и мягок. Из каждого гнезда полу­ чается от 20 до 35 гр. чистого пуха, что, при стоимости 400 гр. пуха на месте в 45 руб., дает стоимость гнезда от ^ рублей и выше, по ценам же заграничного рынка (1 кг. — 200 р. и более) не менее 5 рублей! Гага начи­ нает гнездиться в возрасте 2 лет и живет более 20; таким образом, за свое существование эта птица, не тре­ бующая за собой никакого ухода, может дать до 100 ру­ блей чистого дохода! В отличие от гнездового, так называемый «мертвый" или щипаный пух, взятый с убитой гагы, гораздо жир­ нее, тяжелее, не так тепел и эластичен — это совсем малоценный продукт. Еще более низкого качества — цельные гагачьи шкурки, с выщипанными перьями; их, как это ни нелепо, по цене 75 — 90 коп. штука прини­ мают сейчас, а значит и поощряют их заготовку, многие торгующие организации. Приведенный выше расчет говорит за то, что убивать птицу, которая может давать до 100 рублей, и получить вместо этого кусок весьма низкосортного мяса и дешевую шкурку, с точки зрения государственной, — преступление. Но и сбор самого гнез­ дового пуха ведется у нас совсем не так, как это счи­ тается рациональным в странах запада, уже целые сто­ летия охраняющих своих гаг. Жители наших становищ и колоний, выезжая на острова, забирают и пух, и яйца, не считаясь с их насиженностыо; нередко убивают и самую гагу. Эти налеты на острова одна группа населения делает тайком от другой, потому они повторяются бес­ конечное число раз, так что разоряются и все повтор­ ные, возобновленные кладки. Уже много столетий длится на наших берегах такое истребление гаги, доверчивой в гнездовой период и ищущей обычно близости человеческого жилья и его покровительства. Подготовляя к печати большую работу по гаге, я собрал длинный ряд литературных данных о безрассудном хозяйничаньи нашем на севере. Можно было бы привести не мало справок, но я ограничусь одной, относящейся к 1772 году. „Гачки, большого рода утки, водятся как на Белом море, так и по всем берегам и островам, особливо ж ближайшим к северу и имеющим каменные утесы. Сими неприступностями стараются они укрыть себя от про­ мышленников, истребителей их рода, грабящих не токмо выщипанный для согреяния в гнездах выводимых цыплят драгоценный пух, но и надежду их плодородия— яйца. За пух гачки не столько бы стояли, возмогая оной выте­ ребить вновь из своего брюха; но похищение яиц наво­ дит им едва переносящую досаду. Яйца употребляются промышленниками в пищу, а пух в Архангельск в про­ дажу. Труды в доставании оного пуха награждаются доро­ гою его ценою, которая по вычищении от 2 до 3 рублей