Карело-Мурманский край. 1929, N8-9.

26 КАРЕЛО-МУРМАНСКИЙ КРАЙ № 8—9 к сказал: „что это случилось, что женщины стали в этом озере рыбу ловить?". Колдунья ответила: „кто не боится, тот пусть ловит, а кто боится, пусть уходит". Рассердился Чадць-Илле и пошел от озера на тундру (гору). Там, где он прошел по тундре, осталась на ней глубокая трещина. Было все это недавно. Об этом хорошо знает Самсон Глухих (с Качкимозера). А нотозерская лопарка, родившаяся на Гирвасозере, Ав­ дотья Герасимова, из семьи Глухих, рассказала о Чадць-Илле вот что. Это было на Саптозере ’. Когда плавали по озеру и ловили рыбу, то в карбасах находились только мужчины, а женщины шли по берегу и тянули карбас на веревке. Наконец женщи­ нам это надоело. Одна из них оделась в хорошие одежды, села в карбас и стала ловить рыбу. Увидел это Чадць-Илле, хозяин озера, и очень обиделся, что женщина едет в карбасе и ловит рыбу. Вышел он из Саптозера и пошел через гору Саптотундру. На Саптотундре, где он прошел, стала большая трещина. Сам­ сон Глухих этого не видел и отец его тоже не видел. Это было очень давно. (Рассказано 3/YIII и 28/VIII 1929 г.). 14. ЧАХКЛИ Охотился охотник в лесу и встретил Чахкли. Он был ма­ ленький, как ребенок, и совсем без одежды — голый. Хотел охотник убить его. — „Не убивай меня — сказал Чахкли: — я тебе дам, что хочешь: и золота, и серебра, и денег. Пусть ло­ пари во время нужды приходят к Чахкли-пахте, спустят в ущелье веревку и я им всего дам — и золота, и серебра, и денег, но когда лопари увидят, что я им посылаю на веревке деревянные ложки, то это значит, что у меня уже больше ничего нет*. Повел Чахкли охотника к Чахкли-пахте и показал место, где он живет. Чахкли не один, у него есть жена, маленькие д е т и - все тоже голые. Чахкли — добрые, они долго помогали лопарям. Спустят лопари с пахты веревку в щель, привяжут узел и Чах­ кли им посылал все, что было нужно. Долго так получали ло­ пари от Чахкли поддержку в жизни, но когда стали на веревке поднимать деревянные ложки, то перестали обращаться к Чахкли. Чахкли живут под землей. Чахкли-пахта (скала Чахкли) на­ ходится близ Нотозера, недалеко от нынешней финской деревни Ниванкюля. (Авдотья Герасимова. 29/YIII 1929 г.). Из этих сказаний без комментариев вырисовываются не­ которые черты былых мировоззрений лопаря — сына лесов, тундр и гор, рыболова, охотника и оленевода. У сейда — хозина озера, реки, охотничьего места — просили помощи в охоте, рыбной ловле, а позднее — и в оленеводстве. Ему жертвовали из своей добычи или из хозяйственного прибытка. Сейды по преимуществу были добрые, но иногда и сер­ дились на лопаря. Они не любят шума. На некоторых сейдов женщинам нельзя было смотреть. Проезжая мимо сейдов-кам- ней, лопари иногда и теперь бросают кое-что в их сторону: крошки хлеба, табак. Сейд—это человекоподобное божество. Его жилище—почти всегда камень. Но сейдами называют и камни, с которыми связаны сказания о сейдах. В настоящее время, при воспоминании о прошлом, сейд часто понимается как каменный бог или чорт. Слово „сейд” тесно связано со словом „сийть", „сейт“, означающем населенное место, „погост". Сейды-камни — не изделие рук человеческих, это „дикие камни". Нужно обладать большим художественным воображением, что­ бы в очертаниях и формах их уловить что-нибудь, напомина­ ющее человека, какое-нибудь существо или определенный пред­ мет. Так как сейды-камни обычно лишены какой-нибудь об­ работки, — можно предположить, что культ поклонения им по­ явился в те далекие времена, когда большой камень еще с тру­ дом поддавался творческому воздействию руки человека. Из приведенного небольшого числа сказаний можно сделать много интересных выводов. В них можно найти и указание на существование некогда первобытного коммунизма у лопарей: общий лов рыбы, общая трапеза после улова. В них видно и бывшее неравенство между мужчиной и женщиной, основан­ ное на разделении труда в промысле (легенда о Чадць-Илле, о Калесе). В них находится и источник рассказов о гномах (Чахкли). Находим и магическое значение топора — одного из главнейших орудий в быту лесного жителя, орудия, которое и сейчас кладут в могилу лопаря при погребении. Есть и ука­ зание на когда-то бывшее поклонение деревьям. В короткой статье многого не скажешь, а сказать есть что. В следующий раз приведем несколько исторических сказаний— у лопарей тоже была своя история, да забыли они ее. Но по­ этически оформленные лоскутки ее все же уцелели. Их мы и продемонстрируем в следующий раз. В заключение же повторим, чго ныне, с наступлением социа­ листической культуры на тундры и леса Лапландии, верова­ ния и мифы превращаются в сказки для детей, старина модер­ низируется. Историческая неизбежность делает воззрения ло­ парей на природу рационалистическими. Когда нужна помощь его оленеводству — он обращается уже не к сейду, а к вете­ ринару и в кредитку, а в случае каких-либо обид или утеснений с чьей-либо стороны — в совет, в с в о й туземный лопарский или сельский совет. Пятилетним планом намечается провести всеобщее обучение у лопарей. Тогда лопари целиком приобщатся к советской куль­ туре и все сказания их, как и быть должно, превратятся в сказки для детей и в поэтические предания — элементы былого эпоса. И вот, по мере сил помогая внедрению культуры в Лапландию, мы, чтобы не дать исчезнуть чудесным поэтическим сказаниям древнейшего народа Европы, пытаемся запечатлеть их на бу­ маге — ведь некоторые из них могут явиться ключем к пони­ манию „доисторической истории* северного человека. 1 Саптозеро — пенное озеро. В. Алымов.