Карело-Мурманский край. 1929, N4-5.

№ 4—5 КАРЕЛО-МУРМАНСКИЙ КРАЙ 5 Тов. Нуортева на VI всекарельском съезде советов. предлагается немедленно вступить в переговоры с правительством САСШ о признании, а также озаботиться покупкой продовольствия и медика­ ментов для Финляндии. Подписана телеграмма была Народ­ ным Комиссаром по иностранным де­ лам т. Сирола. — А. Ф Нуортева занял у товари­ щей 100 долларов !), взял билет и в тот же вечер выехал в Вашингтон для переговоров с американским пра­ вительством. „Я никогда не забуду,—рассказывал он ,—эту поездку. Сколько дум я пе­ редумал, пока ехал в Вашингтон! От­ резанный от Финляндии, в которой, как сообщали газеты, уже началась гражданская война, не имея никакой связи с советским правительством, не зная даже положения дел в Финлян­ дии, я, привыкший как можно дальше обходить все правительственные учре­ ждения, ехал в Вашингтон в качестве посла, везя с собой вместо веритель­ ной грамоты — телеграфный бланк, вместо багажа—чемоданчик со сменой белья и вместо средств „на закупку продоволь­ ствия и пр.“ — 100 долларов, одолженных у дру­ зей! “ Полпредом А. Ф. пробыл недолго. Уже к маю 1918 г. Советы в Финляндии пали под ударами финской контр-революции, подкрепленной герман­ скими войсками. Он становится секретарем представительства РСФСР в Америке и вместе с тов. Л. К. Мар­ тенсом развивает энергичнейшую агитацию в пользу признания Советской России. Затем весной 1920 г. оц едет в Англию, к тов. Красину; в Англии его арестовывают и высылают в Данию. Но датское правительство в 24 часа высылает „нежелатель­ ного гражданина1 обратно в Англию, откуда его „в сопровождении военного судна" отправляют в Эстонию. И вот после долгих приключений он наконец в Москве, где назначается зав. отделом стран Антанты и Сев. Европы Наркоминдела. В Москве, с перерывами, он работает до 1924 г., когда переезжает на работу в Карелию. К дипло­ матической работе он больше не возвращался. Карелию Александр Федорович очень любил, много и часто говорил о ней и все порывался „хоть на пару деньков" съездить в Петрозаводск, посмотреть, как там идет работа. ...Однажды, в одно из воскресений я зашел к нему в больницу. Он лежал с радио-наушниками на ушах и на глазах у него стояли слезы. — „Знаете, друг милый —сказал он,— сегодня от­ крытие Кондостроя, первой гидростанции в Карелии, построенной при Советской власти. И я вместо того, чтобы присутствовать на этом радостном празднике, принужден лежать вот в этой каморке, не будучи в состоянии даже делать что-нибудь". ') Подлинник телеграммы был найден в бумагах А. Ф. и на­ ходится у т. Сирола. Он показал на наушники — „сейчас слушал по радио свое приветствие Кондострою. Жалко, что я сам не мог произнести его. Так хотелось бы еще раз побывать в Карелии и повидать товарищей". И он заговорил об условиях работы в Карелии, ее нуждах и строителях, о большом будущем, которое ее ожидает. И такая глубокая грусть прозвучала у него в голосе, когда он сказал, что больше он уже наверное не посетит Карелию. ...Он знал, что умирает. Но он борался за жизнь до последнего момента. Он хотел творить, хотел работать, хотел строить, слишком много кипучей, буйной энергии чувствовал он еще в себе... Жизнь для него была огромная революцион­ ная работа. Жить, не работая, он не мог и послед­ ние месяцы жизни, проведенные в клинике, были для него особенно тяжелы, именно этим отрывом от работы. Он жаждал выздоровления, радовался малейшим признакам улучшения, желая вновь окунуться в борьбу, вернуться к жизненной стройке. Мы сели за стол — разговорились. Зная, что врачи запретили ему курить, я тоже не курил. Но Александр Федорович, заметив это, придвинул мне пепельницу и сказал, что в комнате у него можно курить, так как комната проветривается и чтобы я не стеснялся, и закурил, как всегда. Он настаивал и я закурил. Разговор продол­ жался, но я заметил, что Александр Федорович все время с беспокойством поглядывал то на дверь, то на меня и, видимо, что-то хотел сказать, но смущался. И вдруг с непосредственностью ребенка он сказал: — „Друг милый! Дайте мне хоть два раза затя­ нуться! Мне это, честное слово, не повредит! Я так соскучился по табаку и мне очень хочется вспо­ мнить его вкус. Но моих не уломаешь. Дайте пожалуйста".