Карело-Мурманский край. 1929, N11-12.

№ U — 12 КАРЕЛО-МУРМАНСКИЙ КРАЙ 35 Рифы треснули морские, Хрящ на волнах закачался, Сосны в радости плясали, Ели прыгали в равнине. И все жены Калевалы Тут работу побросали..." „Все мужчины, что там были, Все стояли, снявши шапки...' „Очи девушек в слезинках, Парни стали на колени..." „Все животные лесные. Подобравши когти, сели, Чтобы кантеле послушать...” Все внимает звукам удивительного кантеле. И птицы, и морские рыбы и пресмыкающиеся. Вся природа живет чудными звуками кантеле. Даже в собственном доме Вейне- мейнена звучит кровля, потрясается пол, поет потолок, поют двери, восклицают окошки, качаются печные камни и т. д. Неудивительно, поэтому, что память о кантеле так широко распространена среди Карельского населения. Калевала многими рунами дает полное представление об устройстве самого кантеле. Из этих же рун выявляется возможность определить и эволюцию такого замечатель­ ного музыкального инструмента, каким является кантеле до настоящих дней. Цитируемый выше Н. Ф. Финдейзен считает древней­ шим типом кантеле пятиструнный инструмент с волося­ ными струнами, постепенно перешедшими к инструменту с металлическими струнами, при чем жильные струны являются как бы переходной стадией от волоса к металлу. Пятиструнное кантеле соответствовала числу пальцев на руке и совпадало с мелодическим построением былевого эпоса. Количество струн постепенно меняется в сторону их увеличения. Встречаются кантеле с 8, 10, 12 и более струнами. В КареЛьском государственном музее имеется кантеле с 19 струнами, с колками, расположенными в два ряда, и кроме того в истекшем году музеем' приобретено из Сямозерского района кантеле с таким же количеством струн (19), но с колками, расположенными в один ряд. Кантеле, изменяясь в некоторой степени по внешнему оформлению, постепенно исчезают из карело-финского быта. На смену приходили новые музыкальные инстру­ менты, главным образом, скрипка. Здесь может быть будет нелишним высказать предположение, что акт замены одного инструмента другим является по существу не за­ меной, а вытеснением скрипкой кабеле. Не является ли скрипка более усовершенствованным музыкальным инстру­ ментом древнего однострунного монохорда и трехструн­ ной круты, отмеченных в свое время Ретциусом и бы­ товавших в Карелии в восьмидесятых годах прошлого столетия. Все же, несмотря на постепенное исчезновение кантеле, память о нем хранится довольно прочно в народной среде. И сам инструмент бытует во многих районах Ка­ рельской республики. Имеются сведения о наличии кан­ теле в Ангелахте, Угмойле (Сямозерский район), Койкары Кеняки (Петровский район), Прокки, Пряжа (Святозер- ский район), Деревянное (Прионежский район) и т. д. В Пряже, например, даже есть мастер, который может изготовлять кантеле и сам мастерски играет на нем. Музыкальные способности широкой массы карельского населения несомненны; следует принять решительные меры к возрождению кантеле, наладить их массовое из­ готовление и снабжать население. Новые песни, песни не идеалистического характера, песни, отражающие жизнь и культурное развитие Советской Карелии, Карелии строющей свое социалистическое хозяйство, должны от­ разиться в национальном музыкальном оформлении. Кан­ теле не исчезло, кантеле еще живо в глубинах карель­ ских деревень. Его надо возродить и чем скорее это будет сделано, тем быстрее будет достигнуто одно из мероприятий национального развития. 1 Н. Ф. Финдейзен. Сборник 1 ЛОИКФУН—1929 г. С. Марев. Под полярной развесистой клюквой (Вместо библиографического обзора) Сколько нелепостей пишется в заграничной печати о нашем Союзе — известно достаточно. Кое-где, например в Англии, выработался даже своеобразный тип писателей о далеких странах,— с апломбом описывающих страны, которые они едва успели пересечь по железной дороге. Развесистая российская клюква вошла в пословицу. Но все же, все эти заграничные писания если не изви­ нительны, то, по крайней мере, понятны. Приехал к нам человек, не знающий языка, не понимающий, что вокруг него творится,—но с определенными предвзятым убежде­ ниями,— посмотрел, послушал сплетни, записал, уехал. Через 3—4 месяца появляется в свет книга о природе, населении, быте, экономике, политике — обо всем. В своей стране он, конечно, теперь — „спец“ по Советскому Союзу. По всем вопросам. Немудрено, что представления о СССР заграницей превратны, экзотичны. Тем более, что и редакторы за­ граничных изданий столь же сведущи, как и сами авторы. Все это понятно. Но совершенно непонятно, непостижимо, когда наши журналы, книги, газеты, в статьях о нашей стране, напи­ санных нашими соотечественниками,— переполнены пер­ лами, далеко позади оставляющими и развесистую клюкву, и прогуливающихся по улицам наших городов медведей, и социализацию женщин. Я имею в виду ряд статей и книг, посвященных нашему северу. Экспедиции „Красина1 и „Малыгина" прогремели на весь мир. На этих судах плавало немало корреспонден­ тов— и почти каждый из них, помимо статей в перио­ дической печати, описал свои впечатления об этих исто­ рических походах в отдельно изданных книжках. Что такое Гольфштрем— должно быть известно ка­ ждому, окончившему II степень. А теперь, после наших экспедиций, должно быть ведомо каждому грамотному человеку. И уж, во всяком случае, тем, кто принимал участие в этих исторических походах, кто плавал на наших ледоколах.