«Любимые мои учителя...» : очерки об ученых, преподавателях-методистах, организаторах учебно-воспитательного процесса в МГПУ : к 70-летию МГПУ / Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т ; [сост. : В. В. Дранишников]. - Мурманск : Мурманский государственный педагогический университет, 2009.

В этом разделе, наверное, нелишне еще раз подчеркнуть, что именно мурман ский период в жизни А.М. отмечен особой исследовательской интенсивностью. Я не вольно задумываюсь: что же могло так благотворно сказаться на общем духовном со стоянии как необходимом условии глубины и ясности поисков теоретической мысли. А опираясь на небольшой собственный опыт знакомства с Кольским полуостровом, пола гаю, что таким фактором могла быть дружественная сердечность людей, свойственная в целом характерам зоны высоких широт. Мурманском завершается жизненная одиссея семьи Шнитмана. С 1969 года ее адрес - Ленинград. Наконец, собственная удобная квартира в хорошем доме в начале Московского шоссе, рядом с открывающей Московский проспект площадью Победы. Достойная (и вместе с тем спокойная во всех отношениях) работа именитого и уважае мого профессора кафедры философии Ленинградского сельскохозяйственного институ та в Пушкине (пригороде Ленинграда). Теперь-то должны были начаться десятилетия размеренно благополучной жиз ни... А она оборвалась уже через 6 лет, в августе 1974 года. При полном отсутствии внешних причин кончина А.М. в возрасте 56 лет была следствием того, что он беспо щадно сжигал себя как во время войны, так и на последующей работе, не считаясь ни как с состоянием своего здоровья. Интеллигент другого, сугубо личного склада при тех же медицинских данных посвятил бы всю свою жизнь только лечению. А мой друг Аб рам Моисеевич Шнитман, избегая внешних деклараций, был беспощадным к себе: ру ководствуясь идеей общечеловеческого долга, он внес реальный вклад в Победу, разви тие науки и подготовку интеллигентов-гуманитариев, наконец, в судьбу отдельных личностей, как об этом свидетельствует, в частности, моя биография. Не могу не завершить последним замечанием. При удивительной силе воли и интеллекта Абрам Моисеевич в столь высоком человеческом выражении не состоялся бы, если бы он не опирался на прочную поддержку своей жены Олци Борисовны. Женщина исключительной воли и самоотверженности, которая, к примеру, в конце июня 1941 года смогла уйти от немецких танков с сынишкой на руках. Она делила с А.М. все невзгоды и испытания, нередко в разумной степени умеряла его энтузиазм с пользой для дела. Достигалось это без всяких сцен и объяснений. Ее оружием было очень тонкое и вместе с тем беспощадное чувство отрезвляющего юмора. Заключаю свои краткие воспоминания тем, что забыть Абрама Моисеевича нельзя - настолько с его образом слито ощущение чуткости и отзывчивости, отдан- ность большим и добрым делам до последнего дня его жизни... 60