«Любимые мои учителя...» : очерки об ученых, преподавателях-методистах, организаторах учебно-воспитательного процесса в МГПУ : к 70-летию МГПУ / Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т ; [сост. : В. В. Дранишников]. - Мурманск : Мурманский государственный педагогический университет, 2009.

свое. Это событие прошло как рядовое, чисто кафедральное. Он втайне ожидал нечто большее. Ошибся. А «друзья народа» еще раз унизили его. Шестидесятилетие было 19 апреля 1997 года, инсульт - 17 июня того же года. Прилипалы, как правило, потопив один корабль, стремятся к другому. Как известно, предки его жили на Украине. Он рассказывал много раз, и не только мне, что его прабабушку по отцу (крепостную пана Торнашинского) выменял какой-то сердобольный человек за пару борзых щенят. А поскольку крепостные не имели фамилий, то ей дали фамилию помещика. Не худо бы напомнить этот факт био графии Бориса Алексеевича Голуба тем, кто с пеной у рта расписывает прекрасную жизнь в царской России, воспевая те социальные и экономические условия, в которых жила Россия, которую потеряли в 1917 году. Как-то июньским летом 1995 года раздался телефонный звонок. Звонил Борис Алексеевич, встревоженный, радостный, какой-то взъерошенный. - Сиди на месте; никуда не уходи. Я сейчас спускаюсь к тебе. Встретились у меня в кабинете. Он радостно: - Брата иду встречать. Пойдёшь со мной? - Конечно. Какого брата? - Двоюродного. Торнашинского. Он - капитан судна. Идёт из Архангельска в Европу. Уже пришвартовался в торговом порту. Завтра вечером уходит в Амстердам. Взяли такси, поехали. Брат встретил не менее радостно и взволнованно. Оказа лось, они не виделись лет двадцать. Брат показал нам корабль, сводил в сауну, угостил по-капитански пивом и закуской. К утру поехали к Борису Алексеевичу, я по пути вы шел. А братья весь следующий день провели вдвоём. Надо было видеть глаза и лицо Бориса Алексеевича! А брат - точная копия Бориса Алексеевича, только повыше ростом и менее эмо ционален. Эъу неожиданную встречу Борис Алексеевич вспоминал постоянно; он явно гордился своим братом. - Он знает английский язык, - уважительно говорил он, - без этого на его работе нельзя, ведь он - капитан дальнего плавания. Не то, что я - даже пару строк без словаря не прочту. А он - шпарит, как отче наш. Есть расхожее мнение, что человек от земли не может быть гением, что обяза тельно надо быть по крайней мере разночинцем. По этой причине и Михаила Шолохо ва, автора «Тихого Дона», до сих пор не могут оставить в покое. Некоторые мои знако мые, стесняясь своего рабоче-крестьянского происхождения, особенно сейчас, приду мывают разные небылицы о своем происхождении, чтобы оправдать свой талант или несомненные способности. Зря все это. Борис Алексеевич не стеснялся своего роду-племени. - Мой дед, - рассказывал он, - поехал на Сахалин добровольно. Дело было ещё до революции. Столыпинская аграрная реформа, помните? Так вот. Приехал к ним в село из Винницы вербовщик, собрал крестьян и говорит: - Здесь земли мало, здесь голод, а там, на Дальнем Востоке, на Амуре, река такая есть, приведёшь к реке корову поить, зачерпнёшь ведром воды, а в нём вместо воды - рыба. Так и не напоишь бедную корову - сплошная рыба. И дед мой согласился. А ведь девять душ детей. И две недели в теплушках ехали с коровой и девятью детями - и мой батя там. Приехали. На Амуре рыбы много, но в ведро она не лезет - большая. Да и не дура добровольно лезть в ведро. Пришлось деду с семьёй ехать на Сахалин на японскую концессию. Всю жизнь хотел разбогатеть. Соби рал уздечки для будущих своих лошадей. Уздечки остались - лошадей не было. Так он отца моего лупил этими уздечками, хотел, чтоб тот человеком стал... Так и не разбога тев на Дальнем Востоке, вернулась семья деда моего домой, в Винницкую губернию... 137