«Любимые мои учителя...» : очерки об ученых, преподавателях-методистах, организаторах учебно-воспитательного процесса в МГПУ : к 70-летию МГПУ / Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т ; [сост. : В. В. Дранишников]. - Мурманск : Мурманский государственный педагогический университет, 2009.

но исследовал все «детальки» словесного изображения, поражал начитанностью, осве домленностью в вопросах теории. Терпеть не мог разглагольствований «вокруг да око ло» текста! Презрительно называл это «верхоглядством», «ни на чем не обоснованными фантазиями», «откровенной, простите, чепухой». Иногда это даже обижало. А как же эмоции, интуиция? И только с годами я по-настоящему поняла его позицию: как уче- ный-филолог, Смирнов искал объективные критерии оценки литературного творчества. И видел их в поэтике произведения. Пытался в самом языке, художественных аллего риях, образах-символах отыскать ключ к творческой индивидуальности писателя. Од ним из первых на кафедре обратился к методу целостного анализа текста, в единстве формы и содержания усматривая высшее писательское мастерство. Конечно, Альберт Сергеевич мог бы всецело посвятить себя науке, писать док торскую, работать над солидными монографиями. Однако этого не случилось. Вчераш него столичного аспиранта «затянула» административная деятельность, увлекло чтение лекционных курсов в студенческой аудитории. Да и семья надолго не отпускала в большое научное плавание. Его научный багаж не так велик, но изданные за годы педагогической деятель ности статьи и пособия привлекают внимание серьезных филологов. Самыми значи тельными публикациями являются 2 книги, изданные в нашем университете. Первая, вышедшая в 1997 году, называется «Формы художественного обобщения в отечествен ной реалистической прозе 1970-1990-х годов». Вторая - «Проза 1990-х годов о Вели кой Отечественной войне» —появилась в юбилейном мае 2005 г. Речь в ней идет о твор честве писателей-фронтовиков: Астафьева, Бакланова, Быкова, Владимова. Подбор авторов показателен. При всей тяге к объективности суждений о литера туре Смирнов работал над теми авторами, которые оказывались ему душевно близки ми, в чем-то сокровенно родственными. Любимейшим писателем в 70-е годы был для него Юрий Бондарев. Студенты «Берег», помнится, только что наизусть не выучивали: преподаватель без устали разбирал каждый символ, каждую удачную метафору книги. Не раз пародировали мы увлеченного «береголюба» в «капустниках». Он только голо вой крутил и тотчас за сигарету хватался. Постепенно тема войны стала главной в исследованиях Альберта Сергеевича. Он выделял в ней не только поэтический, но и морально-нравственный аспект: как в ужасных условиях фронтового ада остаться добрым, верящим в лучшие качества души человеком? Исследователь ценил умение писателей пойти на риск, высказывая нелице приятную «горькую», «окопную правду» о войне. Сам Смирнов не воевал. Даже в армии не служил: зрение подвело. Но происхо дил из семьи военного. Рассказывал,что в детстве и юности «помотался» с родителями по гарнизонам. Гарнизонную жизнь любил. Умел восхищаться особенной «казармен ной» эстетикой, строем солдат на плацу, строгостью офицерской формы. В нем была военная жилка! Предельная исполнительность, подтянутость, выносливость. На работе, если была служебная необходимость, мог «дневать и ночевать». Экзамены, лекции, ди пломники, приемные и выпускные кампании... «Исключительно надежный работник!» - ценило его начальство. Как педагог Альберт Сергеевич был по-своему уникален. Из тех, кто невольно воспитывает студенчество своим личным примером. Судите сами. Его влияние склады валось исподволь, по мелочам. За все долгие годы работы на ИФФ он ни разу не опо здал на лекцию. Прибегал за пять минут! Обязательно перекуривал перед звонком. И, трудно расставаясь с сигаретой, стоя в дверном проеме аудитории, «успокаивал» сту дентов: «Я здесь. Лекция будет! Все нормально. Вот докурю... А, нет, звонок уже! Бро саю! Иду-иду!» Приходил на лекцию точно в срок, а уходил с занятий порой значи тельно позже отведенного расписанием времени. Пытался «докопаться до сути вопро 129