«Любимые мои учителя...» : очерки об ученых, преподавателях-методистах, организаторах учебно-воспитательного процесса в МГПУ : к 70-летию МГПУ / Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т ; [сост. : В. В. Дранишников]. - Мурманск : Мурманский государственный педагогический университет, 2009.

«прочитанная». Кандидат философских наук, профессор кафедры философии и социо- логиии Мурманского государственного педуниверситета Джалал Ахмедович Рзаев про сто и ясно сформулировал все сам: «Уважать студентов - значит обнаруживать в каж дом позитивные черты и на них строить отношения. Отбросить формализм. Иной раз завысить на экзамене оценку ради того, чтобы человек в себя поверил. Больше отда вать, чем брать, требовать...». А ведь очевидно просто! И его доброта раскладывается на составляющие, только их наверняка бесконечно больше. Впрочем, сам Рзаев торопится лишить себя права ав торства: «Эти принципы я почерпнул у Шалвы Александровича Амонашвили, основа теля так называемой гуманной педагогики. Есть такой преподаватель и мыслитель - у него все ученики отличники. Скоро поеду в Днепропетровск - Амонашвили любит этот город. Хорошо бы с ним встретиться». В этом тоже Рзаев. Куда уж ученому без книг, а вот он предпочел бы обретать- утверждать в себе знания не только из печатных посредников, а й в общении с их авто рами. Показываю ему тома ныне популярного, хотя и не признанного официальной наукой учения Вадима Зеланда «Трансерфинг реальности». Рзаев мгновенно, будто и нет 80 с хвостиком лет, реагирует: «Давай махнем в Питер к Зеланду!» Может, от того в нем легкость на подъем, что в жизни изрядно помотало? Вслед за отцом арестовали маму. Как ближайшую родственницу «врага народа посадили на пять лет в лагерь, что был в поселке Яхвас Мордовской АССР». Оставлен ных без родительской поддержки троих детей забрала к себе тетя - Тамара Туганова, дочка знаменитого в Северной Осетии писателя, юриста, революционного демократа Батырбека Туганова. Он оставил после себя немало литературных произведений, но вошел в историю, прежде всего как переводчик «Манифеста коммунистической партии» на осетинский язык. В такой культурной среде только бы и учиться, помня завет отца. Рзаев с ностальгией вспоминает послевоенные годы, проведенные в Первом мо сковском государственном педагогическом институте иностранных языков на отделе нии английского. Вроде и не удивительно: кто не считает студенческие годы лучшими в жизни? Но спрашиваю о подробностях - и верить не хочется. Случалось, по 2-3 дня маковая росинка в рот не перепадала, в конечном счете, приспособился к однообразно му, в пределах тощей стипендии, рациону: полбуханки черного хлеба со стаканом чая в день - и так несколько лет подряд... Зато другой голод —на знания - утолял с лихвой. Москва послевоенная на ду ховную пищу была богата. Ну кому такое выпадало: запросто бывать в доме и беседо вать часами с всемирно теперь признанным классиком филологии, истории и филосо фии Алексеем Лосевым? Или вести споры с безмерно популярным тогда, а ныне забы тым комсомольским поэтом Александром Безыменским... А потом дипломированного преподавателя английского языка снова судьба за бросила на восток - в Киргизию. Девять лет учительствовал, пока в республике не обо стрился кадровый дефицит на ученых-педагогов. До сих пор Рзаев не поймет, чем он приглянулся профессору кафедры философии Киргизского государственного универ ситета Масхуду Джунусову. Но уж больно симпатичный и приветливый человек ока зался: уговорил Джалала поступить в аспирантуру с философским уклоном. Знакомые, по счастью, всегда порядочные люди, не редко в его жизни играли решающую роль. В Мурманск он тоже переехал по совету добрых знакомых - Пуховых, а ведь был уже тяжелый противовес дальним перемещениям - жена, двое детей... Но тепло, идущее от северян, компенсировало холод, мрак полярной ночи, пронизывающие вет ра, непривычные для южанина. Пошла и здесь своим чередом жизнь. Пройдя через конкурс-отбор, несколько лет преподавал философию в высшем инженерном морском училище. Затем по просьбе обкома партии перешел в пединсти 107