Зубрин, О. Б. Не всё! Не всё ещё описано про детство в долгой той войне : (посвящается Мурманским детям войны) / Олег Зубрин. – Мурманск : [б. и.], 2016. – 148 с. : ил.

Пятого тралового, остался детский сапожок: увяз ребенок, не мог сдвинуться. Вытащил его из глины морской лейтенант и донес до твёрдой дороги... Несмотря на постоянные бомбежки, центр Мурманска остался цел. Бомбили в основном порт и железную дорогу. Пожары прокатывались по городу, оставляя пепелища на месте деревянных строений. Но каменные здания большей частью оставались целы. ДК им. Кирова. «Северное сияние», первая баня, «дом с башенкой» на углу ул. Карла Маркса и ул. Ленина, 38-й дом по улице Сталина - вот едва ли не все разрушенные многоэтажки. Даже кирпичный Междурейсовый, стоящий на отшибе и представлявший собой прекрасную мишень, был несильно поврежден. В нём мы и поселились, когда вернулись из эвакуации в 1943 году. В него вселяли семьи всех мурманчан-рыбаков, оставшихся без крова. Мы так бедствовали в эвакуации, так мечтали о возвращении, что приезд в родной город детским сознанием был воспринят как праздник. Здесь открылись глаза, пробудилась память, вычеркнув всё. что было до этого. Здесь началась для меня настоящая жизнь. Сам приезд в город уже воспринимался как победа, и сомнений в исходе войны ни у кого не возникало. О ней лишь напоминали воздушные тревоги, развалины и множество патронов, которые, порой небезопасно, заменяли нам детские игрушки. О еде, о быте, несмотря на голод, печали не было, - лучшего мы ничего не знали, и то, что есть, воспринимали как нормальную жизнь, которая медленно, но всё же верно, начинала улучшаться. В конце сорок третьего город бомбили уже реже, но вражеские налёты и «походы» в бомбоубежище еще представляли постоянную и существенную часть жизни. На этот случай в семье были выработаны определенные правила и обязанности, которые нужно было неукоснительно выполнять. По тревоге следовало сразу бежать домой и поступать в подчинение мамы. Под кроваткой лежал маленький рюкзачок, в который надлежало быстро сложить свои вещи и потом ждать маму, которая увязывала в это время постельное бельё и укладывала чемодан. Помню, эта жесткая двойная зависимость была особенно тягостна: нельзя было подходить к окну, «путаться под ногами», просить чего-нибудь, 126