Змеева О. В. Спецпереселенцы Хибиногорска: динамика идентичностей / Змеева О. В., Разумова И. А. // Ученые записки Петрозаводского государственного университета.

Спецпереселенцы Хибиногорска: динамика идентичностей 9 постоянно переоценивался. «В нашем доме был открыт детсад, в который нас не приняли. Дети бедняков (а по правде сказать, лентяев) спали в нашем доме, играли в нашем дворе, обедали за нашим столом. А мы, “кулацкие выродки”, как нас презрительно стали называть, были вы нуждены жить в чулане собственного дома»10[13: 111-112]. Непонимание «за что?» впоследствии приведет к переоценке действий властей и соб ственных поступков. Но при раскулачивании все происходит помимо воли участников: «нас рас кулачили», «не дали...», «вывезли», «посадили на телегу», «привезли», «загнали» и т. д. Разрушение старого быта, насильственное выдворение из родного дома, путь в открытой телеге в зимнее время («много детей замерзло.») лишают не только комфорта и свободы, но пере страивают личность, разрушают индивидуаль ность. Восприятие и осознание себя мучениками, жертвами репрессий начинается не столько с ли шения имущества, сколько с начала пути. Пре жде всего это связано с транспортом, на котором доставляли раскулаченных. До станции везли на телеге или санях, причем они, как и лошади, нередко были бывшими «своими»: « .посадили в их же сани, дали только одеться, повезли по другим деревням»1 [12: 189]. По мере продвиже ния их продолжали лишать имущества, оставляя почти без одежды: «Везли до железной дороги на наших же лошадях <...>. Многое из взятых ве щей у людей отобрали уже на станции. Из всего нашего имущества у нас осталось только то, что было на себе»12 [13: 59]. Образом крайней формы обезличивания, символом завершения прошлой жизни становится «телячий вагон». Иногда его называют «товарным» или «столыпинским», но чаще всего - «телячьим». Поездка в таком вагоне рассматривается как нечеловеческая: «И в этих вагонах для перевозки скота разместили людей, которые долгое время держали первенство во всесоюзном соцсоревновании рыбаков-колхоз- ников всей страны! Так, сидя на своих узлах, по ехали заслуженные люди в неизвестность»13 [13: 134]. Не только путь в неизвестность, но условия жизни в пути, который мог длиться неделями, обрушились на вчера еще благополучных людей. «Телячий» вагон для спецпереселенцев означает окончательное уничтожение не только прежне го статуса, но и нормального существования. Именно в этом вагоне они обретают черты новой идентичности. Отсутствие интимности, разделе ние семей, скученность, унижение при отправле нии естественных потребностей, обращение как с животными. Является благом, когда добрые конвоиры выпускают людей на остановках. По является тюремная лексика - «параша», «нары». Поездка в «телячьем» вагоне в тюремных усло виях - ключевой мотив повествования о пере селении. Именно в пути начинает формировать ся представление о жертвенности, происходит переоценка действий семьи и впервые возникает вопрос: «За что?» Вагон становится местом фор мирования коллективной идентичности: «мы - жертвы режима», «мы - мученики». «Мы - спецпереселенцы» Поездка в вагоне на определенное время ста новится для ссыльных дорогой к смерти. Извест но, что многие умирали в пути (мороз, болезни, расстрел при побеге и пр.), об этом свидетель ствуют многие мемуаристы [12: 91, 201, 209], [13: 23, 30, 46, 48, 67, 106], [18: 97]. Неизвестность, отсутствие перспектив, многочисленные смерти и страдания доводили до отчаяния. Были извест ны социалистические стройки с особо тяжелыми условиями, где трудились заключенные, а ссыль ные гибли тысячами. Соображения о том, что их везут умирать, иногда до прибытия на место ока зывались преувеличенными, появлялась надеж да. Так, проезжая станцию Званка (Волховстрой), раскулаченные услышали, что кто-то определил направление: поезд движется «на Мурман»: «Это как-то взбодрило людей: Мурман - не самое гиб лое место, там можно жить»14 [12: 134]. На новом месте прибывшие оказывались на деленными новым статусом и новым повседнев ным обращением. По приезде в Хибиногорск они узнавали, что теперь являются «переселенца ми» (официально - спецпереселенцами): «Так мы стали называться переселенцами, в отличие от приехавших сюда вольных людей. Между этими «сословиями» долго чувствовалась разница»15 [12: 137]. Новая жизнь дана, они ее не выбирали. С получением нового статуса, лишением прав и возможности покидать населенный пункт или место строительства происходило окончательное принятие роли жертвы режима (и жертва подчи нялась, за исключением беглых, которых ловили, или они умирали), формировалась новая иден тичность «переселенца». Социальному переструктурированию и ста тусно-ролевым изменениям подверглось все население страны. Формальный статус спецпе- реселенца определял место его носителя в си стеме социальных отношений. Он дополнялся синонимичными обозначениями, усложнявшими социальную структуру. Дети спецпереселенцев вспоминают распространенные оскорбительные обращения и высказывания в свой адрес: «дети кулаков», «дети врагов народа», «лишенцы», «из гои». Вместе с тем многие мемуаристы, будучи детьми, не испытали особого к себе отношения со стороны вольных хибиногорцев. Они отметили, что ни в школе, ни в компании сверстников «раз личий не делалось», «мы все были вместе» и т. п. Некоторые называют себя просто переселенцами, утверждая, что приставка «спец» не использова лась ни ими самими, ни местными. По существу, все приехавшие на стройку в Хибиногорск явля лись переселенцами, на этой территории не было постоянного, коренного населения за исключени ем кочующих саамов. Это предоставляло возмож ность включения себя, спецпереселенца, в новую общность - хибиногорских переселенцев.