История семьи Жидких на фоне поморской культуры : исследование и публикация по материалам Г. Ф. Белошицкой / Рос. акад. наук, Кол. науч. центр., Центр гуманитар. проблем Баренц-региона ; [общ. ред. и вступ. ст. И. А. Разумовой ; подгот. текстов, сост. и коммент. О. В. Змеевой, И. А. Разумовой]. – Апатиты : Издательство Кольского научного центра РАН, 2013.

образовательные и религиозные учреждения, СМИ и т.п. Такая дифференциация традиций предложена в работе Р. Редфилда [Redfield, 1973, р. 40-59], на которую и ссылается А.Б. Гофман. Обозначая современный процесс как «модернизацию традиционности», исследователь отмечает, что в современной России ситуация с традициями и инновациями чрезвычайно неопределенна и многозначна, поскольку наблюдается соперничество за утверждение определенных ценностей [Гофман, 2008, с.50]. В основе традиции всегда «лежит представление о норме и ее ценности. Совокупность функционирующих традиций есть одновременно система ценностных ориентаций создавшего и поддерживающего их коллектива» [Чистов, 1985, с.137]. Трудно не согласиться с тем, что «важное значение для понимания теперешних российских реалий имеет анализ «больших» и «малых» традиций, их взаимодействия, взаимопроникновения и взаимовлияния. Именно в культивировании, выращивании, возрождении «малых» традиций заключены основные возможности спонтанного развития элементов подлинной демократии, гражданского общества и самоуправления» [Гофман, 2008, с.51-52]. Эта идея поддерживается сегодня многими учеными: «Наследие - фактор развития регионов. Оно способно к саморазвитию и порождению социальных институтов» [Замятин, 2008, с. 125]. Публикуемые материалы по содержанию и времени создания относятся преимущественно к советскому периоду - эпохе, когда, по мнению социолога культуры, «одни элементы социокультурного наследия были целенаправленно и нецеленаправленно разрушены, а другие - также целенаправленно и нецеленаправленно сохранены. Это относится к самым разным областям жизни: от того, что принято называть памятниками природы, истории и культуры, до базовых образцов экономической и политической культуры населения. Примерно такой же характер имели и инновации» [Гофман, 2008, с.34]. Думается, это утверждение верно по отношению к любому этапу общественного развития, который отличается относительной культурной целостностью. Переход к постсоветской эпохе сопровождается такими же процессами разрушения, переоценки, нового отбора и сохранения элементов на этот раз советской культуры. Об актуальности этих процессов свидетельствует, в частности, «бум», связанный с изучением советской повседневности в исторической и антропологической науке. При этом из сферы исследования обычно выпадают многие повседневные культурные практики советских людей. Чаще всего «семейная культура» сводится либо к домашнему хозяйственному быту, либо к праздникам, либо к определенному набору досуговых занятий (спорт, посещение учреждений культуры, потребление продукции СМИ и пр.). Несмотря на то, что все чаще появляются публикации семейных воспоминаний и фотографий, сама деятельность по сохранению памяти семейных и локальных общностей, кажется, не рассматривается в качестве соответствующей практики. Используется и анализируется только ее результат, чаще - в виде текстов и визуальной информации. Между тем «малые традиции» постоянно выдвигают из своей среды тех, кто осознает собственную культуру как «наследие», соотносит ее с «большой» культурой и делает частью общенационального достояния. • Иногда такая деятельность обозначается термином «спонтанная культурная практика», но, по нашему мнению, эту категорию следовало бы уточнить и переопределить. С одной стороны, «спонтанность» означает неорганизованность, стихийность, то есть отсутствие прямой связи культурной 6