Зиланов В. Дети войны о войне. Москва, 2020.

какие-то вещи. Яхорошо помню этот кошмар; после этого я несколько лет очень болела на нервной почве. Случилось чудо — мама встретила в этой неразбе­ рихе друзей отца — футболистов, которые ехали в Тби­ лиси. И они пристроили нас к себе. На стадионе «Ди­ намо» для беженцев был выстроен деревянный барак, состоящий из ряда комнаток без окон со стеклянной фрамугой над дверью, в каждой две кровати и стол. Там мы и прожили вчетвером два года. Мама работала в штабе военного округа, поэтому иногда приносила ка­ кие-то продукты. Однажды привезла ящик мандаринов, и мы пили чай с дольками вместо сахара. Вообще было очень голодно. Я ходила за хлебом по карточкам. Брат всё время просил отрезать, и я отрезала по тоненько­ му кусочку. К приходу мамы и бабушки с работы хлеба оставалось очень мало. Нас с братом, беленьких, полюбил повар, кормивший футболистов. Он нас подкармливал, а однажды подарил сырое яйцо. Я помнила, что это такое, а брат не знал, и всё время просил, чтобы я дала ему подержать. Вконце концов мы его разбили. И я всю жизнь помню этот жел­ ток на зелёной траве. Из спасённых вещей у нас осталась бабушкина шуба — не знаю, из какого меха; грузинки очень любили мех. Шубу эту продали за тридцать тысяч рублей. Не знаю, сколько это — наверное, мало; но купили мешок картошки и мар­ гарин. Мы впервые за много времени наелись жареной картошки. Брат ходил в детский сад, а меня не брали — большая (6-7 лет). Я дома была одна. Иногда прибега­ ла бабушка, работавшая на стадионе, проведать меня. Я и пол мыла в нашей комнате, и за братом в детский сад ходила. ВТбилиси мама буквально уговорила директрису взять меня в школу, чтобы я не была одна, хотя мне было семь лет, а в школу брали с восьми. Но я окончила первый 86