Зиланов В. Дети войны о войне. Москва, 2020.

Пригрозив ножом, он ушёл в вагон. Мама какое-то вре­ мя колебалась, а потом тоже ушла в вагон. Через несколь­ ко минут после её возвращения дверь вагона открылась и солдаты втащили к нам избитого и окровавленного пар­ ня. Пинками они выбросили его на ходу поезда из тамбу­ ра. И после этого один из них сказал, чтобы мы прошли в вагон, от греха подальше. Нас перетащили и маме усту­ пили место на нижней полке. Мест в вагоне не было совсем. Стоял жуткий смрад. Запах пота, грязного белья, портянок и табака был на­ столько плотным, что меня вырвало. Сквозь махорочный дым почти не видно было свечку в стеклянном фонаре. Через какое-то время девчонки раскинулись во сне, а сол­ даты под предлогом покурить, выходили из секции и уже не возвращались. Видно, понимали положение мамы и вспоминали своих детей. Мы стали обладателями двух нижних полок и могли спать, наконец-то вытянув ноги. Впереди нас ждала Москва. Москву я почти не запомнил. Осталась в памяти люд­ ская сутолока на Комсомольской площади и Казанском вокзале, набитом людьми, как бочка селёдкой. Паровоз­ ные гудки и днём, и ночью вселяли какую-то тревогу и ожидание плохого. Нас устроили в детскую комнату, но маму почему-то туда не пустили и она коротала ночи в огромном переполненном зале вокзала. Нам одним было страшно, хотя детей было множество. Ночью в зале горе­ ла синяя лампочка, которая тоже пугала нас, как и посто­ янные паровозные гудки. Многие плакали от страха. Эти гудки так глубоко запали в мою память, что даже будучи взрослым, я всегда ощущал тревогу, услышав эти прокля­ тые гудки. Мне всегда было неприятно слышать их. Дальнейшая наша дорога на Север лежала через Волог­ ду, станции Обозерская и Сорокская. Такой крюк мы со­ вершали потому, что «Кировка» была перерезана немец­ 55