Зиланов В. Дети войны о войне. Москва, 2020.

Мои стихи мэтрам понравились, но не так чтобы очень, а вот их исполнение им приглянулось. Да так при­ глянулось, что они посчитали мой вступительный экза­ мен сданным. Мне предлагалось после окончания 7-го класса учиться на актёрском отделении, одновременно экстерном заканчивать школу, а жить до 18 лет в детдоме с тем, чтобы затем перейти в общежитие при театральной студии. А пока на всю весну и на начало лета 1945 года, до окончания театрального сезона, я получил постоянный пропуск на утренние и часть вечерних спектаклей. Так что будущее моё как бы определялось и организационно гарантировалось. В театр я, конечно, исправно ходил, но актёра из меня так и не вышло. Что-то смутное меня удерживало от теа­ тральной карьеры, видимо, не было уверенности, получит­ ся ли из меня что-нибудь путное или нет. Аглавное, конеч­ но, это то, что я хорошо запомнил довоенные уроки, кото­ рые я получил, участвуя мальчишкой в папиных постанов­ ках. И я струсил, представив себе этот каторжный труд, успехов в котором никто гарантировать не может. Но теа­ тральный вирус, привитый папой ещё до войны, и вторич­ ное «заражение» в Ярославле к болезни всё же привели. И случилось это через 7 лет, в 1952 году, когда я поставил спектакль по пьесе Александра Корнейчука «Калиновая роща», да ещё и сыграл в нём главную роль. И у моей доч­ ки-врача этот «вирус» ярко проявился — как примы-ак­ трисы полупрофессионального театра в Калифорнии. Приняв решение «не связываться» с театром Волкова, я в марте 1945 года подумал о возвращении в Ленинград. Но к кому? Уменя не было там жилья, мне ещё не стукну­ ло 16, паспорта и метрики нет — только регистрация по детдому. И тут я подумал о тёте Зине, а вдруг она жива? Если да, то смогу поехать только к ней, больше не к кому. И я написал тёте Зине письмо, благо, её адрес на Васи­ 44