Зиланов В. Дети войны о войне. Москва, 2020.

полный провал памяти, но они, наверное, были не совсем плохими, иначе меня не перевели бы по конкурсу в Ярос­ лавль, о чём ниже. Зная о моём скором переводе, незадол­ го до него, в одно из ночных свиданий она спросила меня, помню ли я последнюю строфу романса Чайковского на стихи А. К. Толстого «Средь шумного бала». Не в смысле «знаю — не знаю», а именно, «помню ли»! Видимо, она была уверена, что я хорошо знаком с русской поэтической классикой. Спрашивается, откуда мне, блокадному маль­ чишке с пятью классами, эту поэзию знать, да ещё и пом­ нить? Вот такой у неё был самогипноз относительно моих способностей. Затем она прочла мне эту строфу замеча­ тельного романса: «И грустно я так засыпаю / И в грёзах неведомых сплю. / Люблю ли тебя —я не знаю, / Но кажет­ ся мне, что люблю». Это и было её признанием. Перед самым моим переводом Валентина Константи­ новна уволилась, и я больше о ней никогда не слышал, но помнить её буду до конца своих дней. Не в память ли этой поэтической ночи я уже потом, в Питере пристра­ стился к русским романсам и держал на свою хилую кур­ сантскую стипендию абонементы в Малую филармонию на Невском. За пять лет я переслушал почти все русские романсы. Многие из них я помню и поныне, даже напе­ ваю их про себя, и бывает, в самое неподходящее время, иногда даже просыпаясь по ночам. Была в детдоме и ещё одна пожилая воспитательница, Лина Михайловна Ковалёва — родная сестра знамени­ той певицы русских народных песен Марии Ковалёвой. Она питала ко мне добрые материнские чувства, часто со мной беседовала и исподволь кормила меня бутерброда­ ми с колбасой. Перед переводом в Ярославль она подари­ ла мне свою маленькую фотографию. Давно нет в живых этих и других воспитательниц и со­ трудниц этого замечательного детского дома. Вечная им 36