Зиланов В. Дети войны о войне. Москва, 2020.

В-восьмых, и это главное — моя первая любовь. И это была не девочка, а замужняя женщина 32-х лет. А мне, как вы помните, — 13. Это моя воспитательница Валенти­ на Константиновна Корякина. Уменя нет её фотографии, я и так её хорошо помню, но не хочу словами передавать, как она выглядела. Её муж был фотографом, в армию его почему-то не взяли, и, видимо, их брак был неудачным. Детей у них не было. В моей любви к ней не было ничего сексуального, абсолютно ничего. Это было только обожа­ нием. Или тем, что можно назвать чистой любовью. Я не просто вспоминал о ней, она была просто внутри меня и днём и ночью. И не только в душе и голове. На малень­ кой дощечке с помощью лупы и солнца я выжег буквы ВКК и носил эту дощечку в нагрудном кармашке. А но­ чью держал под подушкой. Она меня любила тоже. В чём она мне и призналась. Но была ли эта любовь такой же чистой, как моя, — не знаю. Наши свидания происходили два раза в неделю, когда у неё были ночные дежурства. Как мы и договари­ вались, после полуночи, когда все дети уже спали и она это проверила, приоткрывалась дверь моей спальни, я быстро одевался, выходил, и мы с нею шли в дальний коридор. Там было окно с широким подоконником, на ко­ тором мы сидели целый час и разговаривали. Расстава­ ясь, мы обнимались, и она меня целовала. Я думаю, что ВКК видела во мне одновременно и сына —как предмет своего нереализованного материн­ ства — и мужчину, причём гораздо более развитого, чем она. Как можно иначе объяснить огромный риск, которо­ му она себя подвергала, встречаясь с воспитанником по ночам, да ещё при режиме нашей директрисы. Видимо, существенным элементом нашей духовной близости были мои стихи о блокаде — о самом памятном периоде моей жизни. Я ни одного из этих стихов не помню, 35