Зиланов В. Дети войны о войне. Москва, 2020.

ся в школу. Мне было 6 лет, но я тоже хотела учиться, и мама дала мне свой паспорт. Вместе с соседской девоч­ кой нас записали в школу. Но заниматься моими сборами было некому и некогда, поэтому я пошла в первый класс в единственном платье с матросским воротником и со старым портфелем, найденным в общежитии. К портфе­ лю отец прикрепил две катушки от ниток и две веревки, и он превратился в ранец. Единственный стол в нашей 15-метровой комнате был разделён мелом на четыре равные части: одна из них при­ надлежала слушателю Академии — отцу, вторая — пер­ вокласснице, третья служила пеленальным столом, а чет­ вёртая — для приготовления пищи, которую варили на общей кухне. Но никто не роптал. После Нового года маму вызвали в школу, так как обнаружили, что мне только что исполнилось семь лет, хотели отчислить, но я была такой старательной, что решили оставить. Этот год мне очень пригодился при смене школ, когда предметы не стыкова­ лись. После окончания Академии отца направили на Кав­ каз. Там дети впервые отведали овощей и фруктов, трав, любовь к которым сохранилась на всю жизнь, Во второй класс я пошла в грузинском селе Тетри-Цкаро (Белый ключ). Школа была многонациональной, моими друзь­ ями были грузины, армяне, греки и даже турки. Тогда мало кто знал и задумывался над национальной принад­ лежностью. Меня доброжелательно принимали в семьях, где родители не знали русского языка. Моей семье часто приходилось менять место жительства, и за 10 лет учебы я сменила 11 школ, но зато не было проблемы с привы­ канием к новому коллективу . ВМухровани (там служил Лев Толстой) средней школы не было и приходилось хо­ дить 3 километра по горной дороге в соседнее село Уджар- ма. Но и там была только Школа- семилетка. Надо было продолжать учебу, поэтому мне сняли комнату в 70 кило­ 216