Зиланов В. Дети войны о войне. Москва, 2020.

пруд, и тут лошадь захотела попить, спустилась к воде, нагнув шею, и я покатился по ней к ее голове, хватаясь за гриву и упираясь ногами ей в уши. Удержаться-то я смог, лошадь, видимо, воспринимала меня как что-то посто­ роннее, и я ей не мешал. Эта поездка запомнилась мне ощущением напряжения от возникшего испуга. Все военное и послевоенное время меня неотступно сопровождало желание поесть хоть что-нибудь, чтобы утолить голод. Весной 1942 года, когда земля немно­ го оттаяла, мы ходили с ребятами по полям и собирали оставшиеся картофелины, представлявшие из себя сту­ денистую массу, из которой хозяйки пекли с добавками костной муки сладковатые лепешки фиолетового цвета. Когда наступало лето, становилось сытнее: мы ели кле­ вер, плоды черемухи (что было потом со ртами!), появ­ лялись ягоды, поспевал турнепс, морковь, брюква, репа, картошка. Выдернешь морковку или турнепс, оботрешь их о траву и ешь. Никаких инфекций и никакой тебе ги­ гиены! А печеная на костре картошка?! Что может с этим сравниться, и не только в детстве, но и в зрелые годы, если тебе довелось этого отведать когда-то! Лакомством для нас была полусушёная-полувяленая свекла. Сырую свеклу нарезали ломтиками и выкладывали на крыш­ ки чугунов, которые ставили в печь. Вместо нынешней жвачки жевали смолу. Из быта того времени вспомнились прялки. По вече­ рам, зимой, женщины собирались «под лучину» погово­ рить в чьей-нибудь избе. Там всегда находилась прялка. На ней крепился пучок чесаного льна. Левой рукой хозяй­ ка выдергивала льняные пряди, скручивая их пальцами, а правой вертела веретено, на которое наматывалась уже скрученная нитка. Помню, как «гладили» белье. Зимой его сушили на морозе. Потом заносили в избу и через некоторое время, 134