Зиланов В. Дети войны о войне. Москва, 2020.

довольно легко. Один из таких отрядов присматривал за Ивановским. Мама не могла остаться в стороне и стала регулярно ходить на станцию за керосином, солью и дру­ гим, что можно было купить там для себя и соседей. 15 км в одну сторону, 15 км обратно. Бабушка была очень недовольна этим, упрекая, что она не думает о ребёнке. На случай ухода в лес зимой у меня были штаны с при­ шитыми валенками и пальто с пришитыми рукавицами. Из рассказов мамы и бабушки я помню, что с местны­ ми они жили дружно и, когда я однажды летом 1943 заснул под банкой в лодке, меня искала вся деревня. А ещё гово­ рили, что я ходил к соседнему дому и просил: «Ольга, дай хлеба!» Наверное, всё же питания не хватало. Очевидно, кто-то стуканул немцам, что в селе бывают партизаны. И когда мама ушла в очередной раз на стан­ цию, к нам нагрянуло гестапо. Они перевернули нашу комнату, взяли фотографии и бумаги, включая два пись­ ма отца, говорили, что, когда гестаповец ударил бабушку, я стал на него нападать и тоже получил оплеуху. Но это, возможно, легенда. Маму они ждали в доме у дороги, куда она обычно за­ ходила на обратном пути. Но она никогда не брала в дом поклажу, зарывала её в снег. Улик не было. Но операция по прорыву блокады уже началась. Вгестапо в Кингисеппе, куда её привезли, был один до­ прос с побоями, потом два дня шум, гам в здании и затем тишина. На следующий день дверь открыл полицай-эсто­ нец и выпустил их домой. Очень скоро мама стала работать в снабжении НКВД в Кингисеппе, и мы с бабушкой переехали к ней. Мама по­ лучила пропуск в Ленинград, куда ездила по делам и где нашла в больнице тётю Катю, которая вскоре умерла. Вэто время мы не знали ничего ни об отце, ни о дедуш­ ке, поэтому бабушка хотела скорее вернуться в Володарку. 13