Зиланов В.К. Россия теряет Арктику? Москва, 2013.

ношений и даже конфронтацию. Кроме того, текст на русском языке, в ряде положений, касающихся рыболовства, не пол­ ностью соответствует тексту на норвежском языке (табл. 6). Уже в самой преамбуле Договора и, в частности в абза­ це б употребляется, невиданное ранее в договорной практи­ ке, словосочетание: «...прибрежных рыбопромысловых со­ обществ...». Что это такое? Прибрежных понятно. А вот «... рыбопромысловых сообществ...»? Рыбопромысловым может быть район, судно. Но тогда при чем — «сообществ»? Между тем, в тексте на норвежском языке нет слова «рыбопромы­ словых», а используется термин «рыболовных», а это уже со­ вершенно другой смысл. Далее в преамбуле используется термин «живые ресур­ сы», а в статье 4 п. 3 — «морские живые ресурсы». Это разные или одинаковые понятия для целей Договора 2010 г.? В дру­ гих пунктах этой Статьи используется термин «рыбные за­ пасы», а в Приложении 1 еще используется термин «запасов рыб». Чем вызвана такая различная терминология? В 8 абзаце преамбулы термин «рациональное» почему- то относится к управлению «живыми ресурсами». Как прави­ ло, в международной договорной практике термин «рацио­ нальное» применяется в сочетании к «использованию мор­ ских живых ресурсов». В п. 3 статье 4 подчеркивается, что необходимы «защи­ та морских живых ресурсов и сохранение морской среды». В соответствии с международной договорной практикой, все должно быть наоборот— «...сохранение морских живых ре­ сурсов и защита морской среды...». В статье 2 Приложения 1 «Вопросы рыболовства» упоми­ наются «технические правила», а в статье 3 — уже «меры ре­ гулирования». Это одно и то же или разные понятия? В статье 2, кроме того, говорится о «размерах ячеи сетей (чего — тралов, неводов, плавных сетей и т.д.?) и минималь­ ного размера (опять чего — рыб, моллюсков, крабов, китов, тюленей, птиц и т.д.?)». Такие, мягко говоря, погрешности сни­ жают уровень ответственного документа, каким является на­ стоящий межгосударственный Договор. 137