Ушаков И. Ф. Топонимы Кольского края : подборка статей из периодических изданий, 1972 - 2004 гг. / Иван Фёдорович Ушаков ; Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка. – Мурманск : МГОУНБ, 2022. – 1 файл (37,1 МБ). – URL: http://kolanord.ru/ (дата обращения: 14.02.2022).

zzn: nz Иван УШАКОВ, краевед (Продолжение. Начало в № 45.) 7. ЧЕРТОВ КАМЕНЬ В старину злоключения связывали с действиями дьявола. Лопари верили в существование злого духа "сейта” , которого в результате длительного общения с русскими стали именовать чертом. Он представлялся невидимым существом, скрывающимся в скалах, лесах и водах. ^ У колян существовало предание о черте, обитавшем на высокой скале (’’пахте’ ) близ современ­ ного Абрам-Мыса и заграждавшем путь судам по Кольскому заливу. Этого ’’черта" изгнал святой Варлаам Керетский. _ ,,и На Кольском полуострове ’’чертовых” названий немало: глубокое озерцо олиз колы чер­ това ламбина” , Чертов остров на Имандре и т. д. _ У деревни Кандалакши, возле морского берега, так назывался подводный камень, ломешавшии англичанам высадить десант во время Крымской войны (6 июля 1855 года). ” У неприятеля. — говорится в донесении местных властей, — нашими крестьянами... убито 4 человека в то самое время, когда один из баркасов при вторичной попытке неприятеля сделать высадку на большую сторону (правобережье реки Нивы) попал на так называемый Чертов камень, в 50 саженях от берега находящийся". 8, ПРОПАЩИЕ МЕСТА Недоброй славой пользовалось северо-восточное побережье Кольского полуострова. По на­ родному преданию, обитавшее здесь чудовище "от меча и креста новгородцев скрылось в берего­ вые ущелья угрюмого Мурмана’’, и с тех пор над ним тяготеет какая-то роковая судьба, проклятие злого духа. Мореходы с древнейших времен приносили ему жертвы. В 1496 году из Холмогор в Данию ехал морем русский посол Григорий Истома, который позднее поведал австрийцу С. Герберштейну о том, что, когда судно прошло Святой Нос, противные ветры не позволили следовать дальше. Кормщик сказал, что надо умилостивить "скалу’’, чтобы продолжить плавание. Истома попрекнул морехода за пустое суеверие. Через несколько дней подул попутный ветер, при этом кормщик признался, что ночью он тайно взобрался на утес и насыпал на камень овсяной муки, смешанной с маслом. В 1557 году английский путешественник и картограф Антоний Дженкинсон записал в своем судовом журнале: ” 7 июля прибыли мы к мысу, называемому Святой Нос... У этого мыса лежит большой камень, которому проходящие лодьи обыкновенно приносят в жертву масло, муку и другие припасы, полагая, что в случае отказа в этом приношении лодьи и другие суда должны погибнуть, что часто и случалось". В конце XVIII века Восточный Мурман обследовал архангельский вице-губернатор Антон фон Пошман. Близ Святого Носа, писал он, "есть камень, Воронухо называемый"; между ним и берегом —- сильное морское течение. Удалые и смелые поморы на веслах проходят здесь, ’’только великой опасности подвергаются, потому что хоть немного оплошают, то тотчас утащит в сию струю". Не только прибрежные воды, но и сам берег с его ущельями и крутыми скалами таил опасность гибели. "Сии места, — продолжает Пошман, — у лопарей называются Пропащие, потому что... сии щели непроходимые... лопари, иногда заехав зимою в сии места, пропадают; да и оленей очень много здесь погибает". Старинное поверье, что в скалах Мурмана обитает злокозненный дух, бытовало долго. В конце XIX века на Мурмане находился морской офицер Н. В. Максимов; он был удивлен обилием крестов на берегах. Большинство их указывало входы в бухты и выходы из становищ, но некоторые стояли так, что не могли служить навигационными знаками. На вопрос, зачем они воздвигнуты, поморы отвечали: "Старики выгоняли этими крестами злых духов со скал". 9. СТАРЦЫ В трех верстах к востоку от устья реки Вороньей находилось людное становище Гаврилово. В 1870 году здесь поселились русские колонисты Иван Редькин и другие поморы. Затем возникли три фактории — торгово-промышленные заведения. В 1896 году в Гаврилове промышляло 964 пришлых ловца. В конце августа становище пустело — промышленники возвращались в свои беломорские селения. В Гаврилове оставались постоянные жители — колонисты. Среди них — сын первопоселенца Яков Редькин, писавший стихи (не будем к ним строги: автор не получил хорошего образования и не имел возможности познакомиться с настоящей поэзией), так обрисо­ вал свою местность осенью: Мох на кипаках сереет, Во ущельях снег белеет, На лугу трава поблекла, Чевры видны издалека. В становище в станах пусто, На Глядню народу нет: ,_На Глядню народ не ходит. '■В Кемской губке старцы спят... Некоторые слова поморского говора, видимо, требуют пояснения. Кипаки — большие камни на скалах; чевры — небольшие валуны между горами и на берегу моря; Глядень — гора, с которой наблюдали за морем, ожидая прихода судов; в конце 19 века на ней стоял маяк: Кемская губка — заливчик к западу от бухты. Ощущение осенней пустоты, покоя поэт усиливает выражением "старцы спят” . Старцы — это два камня, по форме слегка напоминающие сидящих людей. Западный носил название "норвеж ского” , а восточный русского” старца. Весною, явившись на Мурман, рыбаки по наличию на них снега и льда угадывали, где будет успешнее промысел: если ” в колпаке то есть покрыт на вершине снегом" норвежский старец, то промыслы будут удачнее к западу от Кольского залива, если в колпаке русский старец, то рыба будет лучше ловиться на Русской стороне” . 10. хохолок По морским берегам Севера встречаются древние каменные кладки — лабиринты. Обычно они находятся близ устьев рек, в местах рыбного промысла. Происхождение и назначение лабиринтов неясно. Высказываются разные мнения. Многие считают замысловатые кладки камней с концент­ рическими кругами или спиралями языческими мольбищами, другие — знаками собственности на окрестные угодья, а некоторые — остатками устройств для ловли рыбы. Один из типичных лабиринтов выложен "в трех верстах к востоку от села Кандалакши". В июне 1911 года его осматривал сотрудник Археологического института (впоследствии крупный деятель культуры) С. Н. Дурылин. "Кандалакшский лабиринт, — пишет исследователь, — расположен на узком и низменном мысу, входящем в Губу, по местному названию, на наволоке, имеющем особое название "хохо­ л ок” ... Неподалеку от лабиринта берег обрывается в море двумя параллельными оползня­ ми-трещинами, по-местному "щелями". По преданию, эти огромные щели — следы от лыж. на которых черт катился с горы... От берега мысок с лабиринтом отделяется сухой каменистой отмелью, которая во время прилива покрывается водой. Растительности на мыске нет почти никакой. На каменистой почве, с еле-еле пробивающейся травкой расположен самый лабиринт, по местному названию вавилон. Это неправильной формы эллипс, имеющий по диаметру в длину 14 и в ширину — 10 шагов. Из небольших валунов и их осколков выложены невысокие (не выше четверти аршина) концентры... Между этими тонкими и невысокими заграждениями из камней идет дорожка, настолько узкая, что на ней может поместиться лишь одна ступня. Вход в лабиринт всего один — с востока, со стороны, противоположной морю” . Далее ученый дает подробное описание ходов, чертеж лабиринта, раскрывает "секрет вавилона". "Сохранность вавилонских кругов, — продолжает С. Н. Дурылин, — удивительна: несмотря на то, что вавилон расположен на совершенно открытом месте, доступном яростным северным ветрам, дождям, бурям, которые так легко могли бы разметать по сторонам или просто смыть в море небольшие и нетяжелые камни вавилона. они все в большой целости, и концентры вавилона ясно видны и образуют на земле замечательно правильный чертеж". В поездке на Хохолок С. Н. Дурылина сопровождал "чрезвычайно умный крестьянин" Полежа­ ев из Кандалакши. ’’Когда я, — сообщает археолог, — исследуя вавилон, бродя по узким его ходам, нечаянно отодвигал ногой камень в сторону или, задев за маленький камешек, выбивал его из ряда... крестьянин заботливо ставил камень на прежнее место” . Что это — любовное отношение к памятнику старины или боязнь навлечь на себя беду, потревожив покой неведомой силы? Вероятно, и то, и другое. Показывать вавилон крестьянин согласился с неохотой и удивлял­ ся, как приезжий ’’про вавилон узнал” . И вот еще одна деталь. В. Н. Никольский отмечает: ’ Около вавилона стоят кресты” . Путешественник посетил Хохолок в том же 1911 году. 11. ОРЛОВКА Это название, по-видимому, забыто. Оно не отмечено в географических словарях и не упомина­ ется в литературе. Встретилось мне лишь раз — в описи документов, хранившихся в архиве Кандалакшского монастыря. Под № 26 указана грамота "Великих государей царей Ивана и Петра Алексеевичей за приписью дьяка Алексея Никитина" от 30 апреля 1691 года о взимании десятой части добытой слюды. Буквально сказано: "С промысле Кандалакшскому монастырю с крестьяны вобче слюды от монастыря в тридцати верстах в горе Орловке немалым промыслом, и с тое промышленые слюды брать в казну десятую против (одинаково) Соловецкого монастыря Керец- кого села промысла” . Слюда употреблялась тогда вместо стекла в окнах домов, карет и а фонарях. Лучшая слюда — прозрачная и хорошо делившаяся на листы — стоила очень дорого: по 100 рублей за пуд (Архангельск. 1712 г.). Из России слюда шла в разные страны. Основным местом добычи ее на Севере являлись разработки близ села Керети в Соловецкой вотчине. Помимо горы Орловки, слюду в нашем крае добывали еще в одном месте. Естествоиспытатель И. И. Лепехин 25 июля 1772 года из Умбы доносил Академии наук: "В 70 верстах от Кандалакш­ ской волости (селения), на матерой земле в лопском Бабинском погосте, от озера Имандры в 20 верстах в западную сторону, на тундрах (горах) Кима и Выдселга, много такж е находится слюды, которую добывают бабинские лопари: она не столь крупна, как керетская и не столь прозрачна '. (Окончание следует.)