Ушаков И. Ф. Личность в истории : подборка статей из периодических изданий, 1965 - 2004 гг. / Иван Фёдорович Ушаков ; Мурм. гос. обл. универс. науч. б-ка. – Мурманск : МГОУНБ, 2022. – 1 файл (357 МБ). – URL: http://kolanord.ru/ (дата обращения: 23.03.2022).

АВРААМИИ ПАЛИЦЫН И ЕГО СКАЗАНИЯ 133 Предполагаемое изображение Авраамия Палицына. (Государственный Исторический музей.) до воцарения Василия Шуйского (с 1584 по 1606 год); главы 7-52 посвящены героической обороне Троице-Сергиева монастыря от поляков и литовцев, длившейся с сентября 1608 до ян­ варя 1610 года; последние главы освещают события конца правления Василия Шуйского, борьбу за освобождение Москвы, избрание на престол Михаила Романова, вторжение Влади­ слава и заключение перемирия с Польшей. В на­ стоящем очерке речь пойдет лишь о некоторых характерных сторонах этого произведения. Прежде всего обратимся к «Первому сказа­ нию». В начале XVII века на Русскую землю обрушилась череда несчастий: трехлетний неуро­ жай, страшный голод, гражданская война «про- тягшися более двою лет», вторжение «расстриги Григория», анархия и грабежи польско-литов­ ских интервентов. Как человек глубоко рели­ гиозный, Палицын стремится выяснить, ради ка­ ких грехов «господь Бог наш допустил праведное свое наказание», что вся Россия из конца в конец разорена «огнем и мечем». Причины Смуты он видит в забвении божьих заповедей, рисует впечатляющую картину падения нравственности в верхах русского общества, начиная с времен Ивана Грозного и особенно в период прав­ ления Бориса Годунова. Первый грех Бориса — убиение царевича Дмитрия, в результате чего прекратилась пра­ вящая династия и появилось множество претен­ дентов на престол. Став царем в 1598 году, Годунов заявил в присутствии патриарха Иова: «Бог свидетель сему: никто же убо будет в моем царствии нищ или беден!» Но был «всем любезен» не более двух лет, когда он «о всяком благочестии и о исправлении всех нужных царству вещей зело печашеся». В прошлом хитрый царедворец, мастер заку­ лисных интриг и сделок, Борис Годунов впитал пороки своей среды. Его окружали «ласкатели», которые воздавали «великие хвалы» всесиль­ ному правителю, создали ореол радетеля бед­ ствующего люда. Прославляемый своими сто­ ронниками, Борис обрел такую силу, что ни бояре, ни воеводы — «никто же отнюдь» — уже не смел возражать ему («вопреки глаголати»). Раболепных хвалителей Борис награждал «име­ нием многим и трапезами сладкопитательны­ ми», а желавших жить «по правде» отправ­ лял в ссылки «в пределы дальние». От произ­ вола и тирании Годунова невинно пострадали Романовы и их «племя» — «много бесчестна и зла нанесе им... и инех многих их ради погуби». Царь поощрял доносы, позволил хо­ лопам клеветать на своих господ и создал атмосферу страха и подозрительности. Даже близкие люди, «брат с братом и отец с сыном», в разговорах стали опасаться, как бы не вымол­ вить неосторожное слово, а побеседовав, обя­ зывались «страшными клятвами» никому не рассказывать о своих мнениях, чтобы не по­ нести наказания. Палицын резко осуждает Годунова за уве­ личение числа кабаков, практику отдачи их на откуп торговцам, отчего произошло «пианство велико и... вся злаа дела». Доходы царя от винной продажи Палицын считает «непра­ ведным прибытком». Не одобряет он и следование обычаям Запада, когда «старии мужи брады своя постризаху, а юноши переменяхуся», веротерпимость Бориса («добр потаковник» чуже­ земным ересям). Царь «осквернил» себя не­ праведными поборами, «злыми и лукавыми де­ лами». В стране росло недовольство — «ради всех дел, иже сотвори Борис, ненависть бывает всему миру», но никто из бояр не решился воспротивиться ему («И не въста никто на него от велмож, их же роды погуби»). Слежки и репрессии парализовали силу противников Го­ дунова и породили множество других злоупотреб­ лений в стране. Вельможи и «начальствующие» лица подлыми способами порабощали крестьян, превращали свободных людей в своих холопов: «многих человек в неволю к себе введше служить, инех же ласканием и дарми в домы своя притягнувше... кого мощно, и написание служи­ вое силою и муками емлюще, инех же винца токмо испити взывающе — и по трех или по четы­ рех чарочках достоверен неволею раб бываше тем». Придворная знать («мнози... от полат царь- ских») и родовитые люди «градов всея Росии» стали непомерно гордиться — «величатися... чес­ тью и именьми... во всем подобящеся перьвым велможам и сродечем царевым украшением злата, и сребра, и одежей, и коней, и яздил (карет) и рабов множеством», устраивали «чре­ воутешительные» трапезы, подавая «драгие браш­ на» (кушанья). Подражая знати, и худородные богачи («от купцов сущей и от земледелец») украшали своих «жен и чад» по-боярски: «в блещаниих злата и сребра и бисерех ходяще». Живя в роскоши и веселиях, господа забыли бога, храмы из гордости строили себе отдельные от народа — в домах своих, «не хотя под игом церкви быти».