Ушаков, И. Ф. Избранные произведения : историко-краеведческие исследования. В 3 т. Т. 3. Кольская старина / И. Ф. Ушаков. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1998.

писанию «из Ратуши ни по каким указам денег и питья давать не велено». Воевода завел у себя «ящик» (или, как сейчас гово рят, — досье), куда складывал «скаски (всякого рода сви детельства. — И. У.) на бурмистров, в чем они ему не по слушны». Но силы противоборствующих сторон были далеко не равны. Помимо сословного неравенства (воевода — дворя нин, стольник; бурмистры — тяглые мужики), существовало превосходство Унковского как начальника гарнизона: ему были подсудны «пять человек капитанов стрелецких, да два подьячие, да пятьсот стрельцов да отставные стрельцы». Понимая это, бурмистры не вступали в пререкания и не дерзили воеводе, ходили на прием к нему с поклоном и почтением, однако в общении с ним стремились сохранить достоинство «выборных лиц» — государевых слуг, пристав ленных к сбору и охранению царских доходов. Отстаивая свою самостоятельность, бурмистры ссыла лись, главным образом, на указ Петра I, запрещавший воеводам вторгаться в дела земских учреждений. Земский двор, находившийся в остроге, у Никольских ворот, в обста новке воеводских репрессий стал зоной неприкосновеннос ти и в прямом смысле убежищем для бурмистров. В апреле 1703 года Унковский велел привести к себе бурмистра Кащеева. Но тот заявил посыльным, что без письменного указа в приказ не пойдет, а когда посыльные попытались доставить его к воеводе силой, он вырвался от них и укрылся в земской избе. В начале мая денщики Унковского схватили Кащеева на посаде и привели к вое воде, стоявшему возле Никольской башни. По приказу Унковского пятеро стрельцов «волоком потянули его в приказную избу», порвали кафтан, затем бросили в тюрьму, где он просидел до полуночи. После этого Кащеев всячески избегал встреч со слугами воеводы, ходил на службу в земскую избу «утайкою». Но в середине декабря 1703 года денщики «захватили» его у Алексеевской церкви, «потянули в тюрьму... и шубу под пазухами изодрали». Кащеев закри чал: «Грабят!» На помощь бурмистру прибежал посадский человек Михайло Москвин и его «от денщиков отбил». Вскоре Аникей Кащеев «от воеводского битья и гонения съехал из Кольского острога к Москве великому государю на него, воеводу, бити челом». 100