Тучков, А. И. Министр-председатель в сербском мундире. А. Ф. Керенский: Петроград - Мурманск - Лондон // Наука и бизнес на Мурмане. - 2005. - Библиогр. в конце ст. - № 3 (июнь).

МУРМАН - СЕРБИЯ 12 А. Ф. Керенский носили... И не только русские, но и союзники, при чём особой популярностью он пользовался у сла вян, карпаторуссов, чехов, сербов, видевших в «сво бодной России» надёжную союзницу против «швабов», «австрияков», «гуннов» (в выражениях тогда не стеснялись). Но на дворе был октябрь, обстановка изменилась, а Керенский продолжал жить в мире политических иллюзий, главной из которых была уверенность в том, что он сумеет легко раздавить выступление большевиков. Дело в том, что социалист Керенский никогда не рассматривал опасность для своей власти «сле ва» серьёзно. Много лет враги для него были толь ко «справа», и «реакционная военщина» занимала здесь не последнее место. Он был далёк, как и мно гие русские интеллигенты, от армии и её проблем, не знал военной службы и не понимал её, жил в обстановке таких мифов, которые иначе, как чудо вищными, и назвать нельзя. В 1917 году он и сам их распространял—например, сего точки зрения, рус ских солдат «гнали в бой кнутами и пулемётами»! Такие представления, впрочем, не помешали ему стать военным министром, завести странную по лувоенную форму нерусского вида с фуражкой, которую так и прозвали—«керенка». Вэтом наря де он и вошёл в историю—так много фотографий было сделано, так много киноплёнки отснято. В витринах почти всех петроградских магазинов были выставлены портреты «душки Керенского»— это считалось весьма революционным. Многоча совые митинги под девизом «Не время для слов!» (это — не анекдот), речи, рукопожатия (их было так много, что у него болела рука, и он вынужден был носить её на повязке; это придавало военному министру вид раненого фронтовика), вручение знамён «батальонам смерти», «волонтёрам тыла», «частям личного примера»... Экзальтация и энту зиазм... При полном отсутствии понимания сути дела. Затем последовали: провальное «наступление Керенского» в июне, а затем и провокация против Верховного Главнокомандующего JI. Г. Корнило ва, которые напрочь испортили его отношения с офицерством. Но он считал, что стоит ему только «воззвать», и русский солдат, «самый свободный в мире» (чистая правда—свобода в войсках уже дош ла до убийств офицеров и генералов, убивали до командиров корпусов включительно, на Балтфло- те могли во время боевого похода выбросить адмирала за борт), встанет грудью за свободу, де мократию и — за него, Керенского. Кроме того, помогли же большевики Временному правитель ству в августе подавить «корниловский мятеж»! Керенский так и не понял, что в политике иногда наступают моменты, когда решающим аргументом в политическом споре выступают не речи и заку лисные партийные сговоры, а вполне реальные винтовки и пулемёты. В нужное время и в нужном месте этот «ultima ratio» оказался в руках заго ворщика Ленина, а не у «вождя демократии». А под держки армии не было — офицерство Керенского просто презирало, а солдаты предпочитали «резать винта с липой самотёком», т. е. дезертировать, и большевики, которые не только оправдывали, но и поощряли этот процесс, были этим шкурникам, так сказать, социально-политически ближе, чем Керенский с его призывами к малопонятной войне «за мир без аннексий и контрибуций». В результате в решающий день 24 октября у Керенского не оказалось под рукой никаких сил для подавления выступления большевиков, кроме юнкеров, которые на митингах решали, выполнить приказ своего Верховного Главнокомандующего или нет, и полуроты 1-го Петроградского женско го батальона, которая вообще-то прибыла в сто лицу на парад, а не на бой. В этой ситуации Александр Фёдорович нашёл выход в том, чтобы лично отправиться на Север ный фронт и привести боевые части для подавле ния большевиков. Решил перестраховаться — ут ром 25-го из Зимнего дворца он выехал не только под прикрытием автомобиля военного атташе под американским флагом (сам Керенский ехал в пра вительственном «пирс-арроу»), но и в мундире серб ского офицера, — знал бы он, что не в последний раз его надевает! Ярким его впечатлением от Пет рограда был намалёванный на стене лозунг, кото рый, надо полагать, с интересом прочёл потомок длинной череды русских сельских священников: «Долой жида Керенского! Да здравствует Троц кий!».