Трусов, В. В. Иронический оптимизм сожаления : тетралогия Алексея Яшина : [художественно-публицистическая повесть] / Вадимир Трусов. – Москва : Академия российской литературы «Новые Витражи», 2020.

корослого, явно воспламенившегося к её завершению, спокойно покончил с чаем и принялся вновь наполнять опустевший ста кан. Делал он это пижонски, глядя на собеседника, казалось, пустыми глазами, а чай наливая вслепую, на звук. И вдруг улыб нулся с ехидцей и немного язвительно, хотя и не совсем впопад, молвил: — А между прочим, Антон Павлович, который, как ты ут вердил, до бога не дошел, не успел, так вот Антон Павлович сказал, что человек должен быть или верующим, или ищущим веры. Иначе он пустой человек. — И что? Где же противоречие? — юркоглазому явно на доело молчать и слушать, поэтому он решил ответить, хотя во прос был вовсе не ему адресован.— Чехов сам веру искал и от того высказался столь убежденно; он, несомненный исследова тель и во многом знаток души человеческой, явно нуждался в вере, в поддержке господа, ибо иначе трудно вообще о душе рассуждать. Мигом угодишь в объятия к Фрейду или Юнгу, или сразу к обоим. Просто Антону Павловичу времени было отпу щено мало, он многого не успел. И вообще, такая глобальная тема лежит за рамками нашей беседы. Как-нибудь потом... — Ну, а почему, собственно, потом? — длинный все-таки успел подать голос, пока товарищ осекся, дух переводя.— То есть, конечно, о Чехове подробно действительно в другой раз. Но... но вот что роднит, хоть и отдаленно, и вообще ассоциатив но, интонацию автора и уважаемого классика, так это некое му жество сожаления что ли. Ведь есть о чем сожалеть автору. В проклятые «лихие девяностые» многое, да почти все, что было напряжением всех сил и ума достигнуто в Красной империи, в науке, в промышленности, особенно в «оборонке», практически все это было пущено «под нож», и оттого автор порою столь саркастичен по отношению к наступившей действительности, в которой нет места разумному рационализму, где категориче