Терзян, Е. А. Через шесть границ : стихотворения и проза / Енокентий Терзян. - Харьков : Победа, 2007. - 95 с. : ил., портр.

Николай Артамонов стати» нарастают нотки тревоги и непонимания, какой-то невысказанной и горькой обиды. Но даже в точках высочайшего накала, когда сюжетная нить необычной повести в стихах приводит влюблённых в круг неразрешимых житейских противоречий, лирический герой сохраняет благородство чувств и высокую чистоту своих помыслов. ...Резким диссонансом врезалась в жизнь советских людей «перестройка», положившая начало целому ряду жутких катастроф...Свора продажных политиков предала нашу Родину. Советский Союз был подло уничтожен. И туг же полились целые реки крови. Карабах, Азербайджан, Приднестровье, Таджикистан, Грузия, Абхазия, Осетия...Волны слепого национализма, столетиями таившиеся обиды, все дикие животные инстинкты, не сдерживаемые теперь разумом и государственной дисциплиной, выплеснулись наружу, сокрушая человеческие жизни и сами основы цивилизации. В октябре 1993 года Е. Терзян в качестве собственного корреспондента газеты «Рыбный Мурман» побывал на фрон­ т е ... Горела и кровоточила земля его родины. Репортажи и очерки, написанные им на Кавказе во время Абхазо-Грузинского и Российско-Чеченского конфликтов, невероятно искренни и трагичны. Журналист показывает все ужасы войны глазами простых людей, проклинающих развязанное циничными политиками смертоубийство. Местами становится просто страшно от понимания того, что автору всё время приходится идти по тонкой грани между жизнью и смертью. «Абхазия... Мать-старушка знала, в качестве кого я приехал в эти края, и очень переживала, чго на позициях меня может в любую минуту задеть шальная пуля, не говоря уже о частых массированных шквалах огня. Утром, чтобы не волновать её, сказал, что буду ночевать у брата, а сам уехал с операторами телевидения Абхазии на Гумистанские позиции. Вернувшись оттуда, сначала зашёл к брату. Увидев меня целым и невредимым, прослезившись, он произнёс: «Вернулся! Живой! Иди, я тебя обниму. Сегодня весь день не мог полоть кукурузу. Тяпка падала из рук». Его слова и слёзы (ему, трижды дедушке, уже под семьдесят) обожгли меня, молнией полоснули по душе. Я только и смог в мыслях произнести: «Будь ты проклята. 6