Степаненко, А. М. Расстрелянная семья : (исторические очерки о кольских саамах) / Александр Степаненко ; [фото А. М. Степаненко ; рис. М. Кубасовой и др.]. – Мурманск : [б. м.], 2002.

g Александр Степаненко Мама только одну стельную овцу с собой взяла. Исландской породы. Трёх ягнят в пути овца родила. И собака должна была щениться, её председатель колхоза приказал взять с собой, очень хорошо она в стаде работала (отец не держал кобельков, потому что с оленями лучше сучонки работают). Вот гонят нас с оленями, а они не хотят уходить со своих пастбищ, крутятся. Подъехали сопровождающие нас пограничники и сказали маме, чтобы она на санях с собакой объезжала стадо. Олени чувствуют ту собаку, которая их пасла. Мама стадо объезжает, а сама плачет: «Не только людям, даже животному нет покоя». Из Западной Лицы гнали нас дней десять. Оленей было около двух с половиной тысяч голов. Спереди, сзади и по бокам стада ехали на упряжках. Из взрослых пастухов - Иван и Сергей Агеевы, из молодежи - Михаил и Максим Стакановы, Петя Агеев, мой брат Карп и другие. Гнали 17 семей - это 83 человека. Спали в куваксах, а если повезёт - в рыбацком домике. Гнали нас до Ристикента, там стоял 82 погранполк, а потом через Нотозеро и Сальные тундры - в «Восмус». Наше стадо встретили местные нотозерские пастухи - Андрей Ильич и Филипп Ильич Герасимовы, Федот Тимофеевич Мошников, Осип Савватеевич Мошников, Иван Платонович Мошников и Иван Лаврентьевич Герасимов. У них было своё стадо. В колхозе «Восмус» на самые трудные работы посылали мотовских: и сенокос был на наших, и расчистка леса под поля. Одним словом, дармовая рабочая сила. А вы знаете, как к нам плохо относились местные жители? Смеялись над нашим мотовским говором. В 1940 году снова начались репрессии: забрали Алексея Александровича Федотова, Михаила Александровича Стаканова , Ивана Ивановича Чапорова и Никифора Романовича Лукина. Сидели они в тюрьме. И ни один не вернулся. Примерно в 1945-1946 годах забрали и Максима Стаканова. Он служил в 82 погранполку. Забрали его, Петра Яковлевича Мошникова, Фёдора Степановича Осипова (наши саамы) и Куликова. Максим Стаканов появился уже после смерти Сталина, в 1954 году. Сначала он прислал нам письмо (мою маму называл мамашей). В письме писал, что жив-здоров, живёт в Ёне с Алмой. Прислал фото. А в 1956 году приехал в гости. С тех пор больше и не виделись. Родились дети, сам в стаде оленеводом-пастухом работал. Из «Восмуса» наша семья никуда не уходила. Видимо, была подписка о невыезде. Помню, как к нам домой каждую неделю приходил мужчина в белых фетровых брюках, в белой шубе, с планшетом, наверное, из НКВД. Придёт и скажет: «Ну как, Марья?». «Живём, привезли, так живём, отвечает мать, - что ещё остаётся делать». Этих проверяющих называли «епиводами». Так нас проверяли до 1948-1949 годов. Когда началась война, я хоть и маленькая была, но помню, что у мамы была пачка красных денег - тридцатирублёвок (они были в обращении до 1947 года). Мама дала нам с братом денег и говорит: «Идите в магазин,