Сорокажердьев В. На берегах Анис-озера / В. Сорокажердьев // Площадь Первоучителей : лит.-художеств. и обществ.-полит. альм. Мурм. отд-ния Союза писателей России / [Мурм. обл. обществ. орг. Союза писателей России]. - Мурманск, 2006.

Однако серьёзные исторические исследования легенду не подтверждали. А ведь Гагарка — реальное лицо! Жил такой человек в Коле в середине позапрошлого столе тия. Это даже не фамилия - - прозвище Фёдора Иванова, ссыльного, высланного из Петербурга за бродяжничество и разбой. Он работал по найму у состоятельных колян. И отличился он не героизмом —совершенно иным поступком... В тот тревожный августовский день 1854 года — в разгар Крымской войны — плыл по Кольскому заливу 16-пушечный английский корвет «Миранда». На пути под вернулась рыбацкая шняка помора Ивана Пайкачёва, возвращавшегося с промысла. Кроме хозяина находились в ней две женщины, мальчик иФёдор Иванов. Рыбаки могли пристать к берегу, укрыться в сопках. Иванов-Гагарка пригрозил колом, заставил Пайкачёва остановиться и дождаться англичан. Поднявшись на борт корвета, он пока зал неприятелю кольский фарватер, за что после сожжения Колы получил от капитана Лайонса 200 рублей. А потом показал англичанам укромные заливы, где местное купе чество укрывало свои промысловые суда с грузом. Обо всём этом узнал я, листая архивные дела в Архангельске. Написал историчес кий очерк «Кто он, Фёдор Гагарка?». Тем летом очерк лежал в редакции мурманской молодёжной газеты, там думали: печатать или нет — материал был необычный, не в русле идеологического героизма. Рассказ мой сильно озадачил Смирнова. Он посуровел лицом, горестно качал голо вой. Потом воскликнул: - И всё-таки это не наш человек, пришлый, чужой! Поморы Родину не продавали никогда!.. Мы лежали у костра, пили чай с черникой, размышляли: почему произошла такая интерпретация? Рассуждали примерно так... Русский Север издавна славился людьми сильными и мужественными, вскормлен ными суровой природой, каждодневным рыбацким трудом, готовыми влюбой момент защитить свой дом и семью, родную землю, а защищать её приходилось, как показыва ет история, почти каждому поколению. Были среди поморов и герои. Это архангелого родец по прозвищу Рябов, посадивший на мель близ Архангельска шведский корабль, это колянин Матвей Герасимов, с горсткой смельчаков отстоявший своё судно. Их под виги помнили. Предательство Гагарки со временем забылось — не могло быть иначе, народ помнил только героев. Героическое прошлое Севера и прозвище забытого ссыль нопоселенца, всплывшее у кого-то в памяти, дали удивительный сюжет... Ш -А вот послушай-ка рязанскую быль... Смирнов поднялся, шагнул от костра в сторону озера, чтоб глянуть на закинутую удочку. Разутый и раздетый, он был похож на Чапаева, собравшегося переплыть реку Урал. Сомкнувшись вереницей ровной. Ползут повозки вдоль Оки. На старых розвальнях и дровнях Вожжами свищутмужики. Встихотворении говорилось, как рязанский князь проиграл в кости татарскому хану три своих деревни с жителями («пятьсот двенадцать русских душ!»), и как они с детьми и домашним скарбом переселились на новое место, на чужеземную реку Ик. Поэма понравилась - и сюжет хорош, и написано крепко —так воспринял я на слух это произведение, гражданское и лирическое. Да, в русской истории бывало вся кое. Князья и дворяне азартничали, проигрывались или пропивались, но слово держа ли. Засомневался я лишь в правдивости некоторых строк, того места, где перечислялись русские фамилии — Ивановы, Кузьмины...Существовали ли во времена татарского ига фамилии, ведь в древней Руси бытовали прозвища? И ещё — словечко «оккупа