Сорокажердьев, В. В. Берёзы Николая Рубцова // Наука и бизнес на Мурмане. - 2004. - № 1. - С. 21-27.

23 В. В. Сорокажердьев. БЕРЕЗЫ НИКОЛАЯ РУБЦОВА Помню, в тот день Рубцов читал дважды. Во второй раз прочитал что-то связанное с выпив­ кой. Все дружно смеялись. Испортил все Курков. Как старший он мог позволить себе пошутить над младшими. — Хотя ты, Коля, и талантлив, но тебя этот парень переплюнет,— сказал Курков и показал, улыбаясь, пальцем на меня. — Кто?.. Он?..— удивленно произнес Рубцов. Он посмотрел пристально на меня, на окружа­ ющих, привстал. Затем отвалился на стул и, на­ хохлившись, как воробей, замолчал до конца на­ шего застолья. Вино пил, но к закускам не притрагивался. На следующий день мы читали стихи в актовом зале Литинститута. «Вечер знакомств» или «День знакомств» называлось это мероприятие. Профес­ сора сидели на сцене за длинным столом, взирали на питомцев, первокурсники знакомили со своим творчеством, студенты «со стажем» читали то, что написали за лето. Н. Рубцов со студентками Литературного института До 1966 года вЛитинституте существовало толь­ ко два очных курса: первый и пятый. При Хрущеве очное отделение прикрыли, при Брежневе — вос­ становили. Рубцов в ту осень, кажется, был на чет­ вертом заочном курсе. Учился он в свое время и на очном, но за какую-то провинность исключили. Не помню, что читал он тогда, но атмосфера вечера, то внимание, с каким слушал его зал, — до сих пор перед глазами. В отличие от зеленых подвываю­ щих поэтов читал он медленно, негромко, с длинными паузами между строк, без позы, глядя в глаза слу­ шателям. Он делал даже паузы между словами, и наперед можно было предугадать, какая будет риф­ ма, например: скрип— гриб. И позднее не раз слы­ шал его, манера чтения завораживала. Когда Рубцов сдавал сессию или приезжал в Москву по издательским делам, нередко гостевал на нашем шестом этаже общежития у знакомых ребят — Петрова, Нечунаева, Шишаева, Чухина. Тогда встречались в коридоре или в общей компа­ нии. Родители мои из Мурманска поддерживали меня рыбой, присылали окуневые балыки, селедку, зу­ батку. Рыба была тогда дешевой, отец даже сам вялил на судне. Ко мне тянулись за закуской. Руб­ цов, пройдя рыбацкую школу на траулере, знал в ней толк. О селедке ящичного посола отозвался: Николай Рубцов в Литературном институте — В нашем сельпо в бочках— ржавчина да соль, а эта — как масло на хлеб. Интересовался поездкой Есенина на Север. Материалов о том не сохранилось, только косвен­ ные, а как и что— мечталось узнать, исследовать. Позднее мне удалось проследить примерный маршрут Есенина и его спутников на Мурман в 1917 году, но это уже произошло после смерти Николая Михайловича. Не буду утверждать, что к поискам подтолкнул именно он, но «общежитские уроки Есенина» безусловно повлияли. В 1967 году у Рубцова праздник— вышла книга «Звезда полей». О ее зрелости и популярности го­ ворит такой факт: на нашем курсе она стала темой занятия на семинаре по текущей советской литера­ туре. После Твардовского, наверное, второй слу­ чай, когда стихи студента попадали бы в учебную программу своего вуза. Последняя из запомнившихся встреч — осенью 1969 года. Не раньше. Ко мне приехал отец, давал ему читать только что опубликованный нашумев­ ший роман о мурманских рыбаках Георгия Влади- мова«Три минуты молчания». Мы вышли из обще­ жития. Рубцова узнал со спины. Стоял он в садике, тогда еще низкорослом, с кем-то из слушателей ВЛК, тоже мне знакомом... Они кого-то ждали, по­ глядывали на окна. Подошли к ним, я представил отца. Николай Михайлович выглядел неважно, по­ мято, на разговор при незнакомом человеке не настраивался. Однако, услышав про траловый флот, оживился. Отец плавал матросом на БМРТ. И тут я ругнул себя вдуше, что не прихватил фотоаппарат. Какой бы получился снимок! Поспешил обратно в общежитие. Когда вернулся, компания уже распа­ лась, Рубцова увели. Отец сказал: