Соловьев, И. В. К проблеме мифологических концептов интонационно-акустической традиции саами // Музыка. Искусство. Наука. Практика. - 2019. - № 4 (28). - С. 28‒39.

ки в определённых священных местах, чтобы не привлекать внимания живущих там ду- хов, особенно вблизи сейдов 8 . Шум во время заклинаний (при совершении ряда ритуалов саамскими нуэйтами) в непосредственной близости от сейдов считался гибельным, так как, по поверьям, нуэйты могли превратиться в камень или утонуть. В шведской Лапландии находится священная гора Намматьи (саам. — Безымянная), в названии которой нашли от- ражение древние саамские поверья о табуи- ровании звукового пространства [26. С. 57]. У саами существовало поверье о лесном духе мец-хозин : если в лесу люди «…начинают кри- чать, шуметь или петь, то мец-хозин заведёт их в лесу так, что не выйдешь…» [35. С. 26]. Табу касалось и водного пространства. Согласно поверьям кольских саами, существуют водя- ные духи умерших, утопленников — Тигадзе- равчак, Тшадзеравчак (саам.), которые любят музыку и часто играют, однако в любом случае накладывается запрет на звуки, так как духи могут наказать нарушителей [36. С. 159]. Семантика оппозиции звук / тишина ярко появляется в так называемом «благословлении колдовством» — передаче колдовских знаний от отца к сыну либо дочери. При этом актуа- лизирована роль обострённого восприятия как следствия повышенного поведенческого (пси- хоэмоционального) статуса благословляющего в ситуации неожиданности какого-либо звуко- вого события — акустического знака. Н. Хару- зин так описывает своеобразную инициацию передачи колдовских знаний своей дочери: «… что-то упало на улице. Отец испугался и замо- лол что-то и закашлял <…> когда пришёл он в себя, она и говорит: ты чего испугался? <…> Он и говорит: этим-то только и благословляю тебя — больше ничем не могу» [35. С. 28–29]. Наиболее сложным в понимании звуковой семантики выступает тембр символа колдов- ской практики — саамского бубна. Так, если звучание бубна у окружающих вызывало свет- лые и радостные чувства — ожидали благо- приятного исхода событий [44. P. 421]. Если участники отмечали тяжёлое и мрачное по ха- рактеру звучание, то понимали, что предсказа- ние будет неудовлетворительным. Тогда нуэйт совместно с участниками ритуала просил у лесного божества seita (саам.) положительно- го результата посредством громких криков и пения [44. P. 397]. С рациональной точки зре- ния данные поверья связаны с акустическим состоянием мембраны — степенью натяжения и её динамическими характеристиками 9 . Счи- тается, что, чем громче колдун поёт, тем мо- гущественнее становится его дух-покровитель [42. P. 79] 10 . В одних ситуациях при соверше- нии ритуала участники сидели спокойно, мол- чали на протяжении всего времени вхождения в транс нуэйта вплоть до его пробуждения, в других пение участников не прекращалось до выхода шамана из транса [44. P. 432]. В любом случае связь поверий со звуковыми возможно- стями инструмента является определяющим фактором мифологического мышления саами. Особую роль в традиции саами, как в функ- ции отпугивания недоброжелательных сил, так и в оповещении духов-помощников, игра- ли колокольцы (саам. келл ), а также другие звуковые орудия из металла — кольца, цепоч- ки, пластины. Звуковая семантика металличе- ских предметов у саами отражает тонкую и тесную связь с потусторонними мирами [30. С. 39]. Об этом свидетельствует следующее саамское поверье: «Старожилы порой гово- рили: если саами с колокольчиком во сне себя увидел — к смерти готовься» [8. С. 378]. Аку- стическая семантика звуковых орудий игра- ла роль оберега, способствовавшего доброму контакту с высшими силами. Неслучайно на- звание стержневых погремушек из оленье- го рога (саам. пыннем сирр ) с укреплёнными колокольцами переводится как «игра-оберег» [7. С. 205]. Например, чтобы удостоверить- ся в присутствии духов Гоффитерак (саам.), владеющих оленьими стадами, колокольцы на шее оленя должны были позвякивать. Для того чтобы призвать духов, навязывали сено на оленьи рога и ударяли связкой колец по однополозным саням (саам. — керресь ) 11 [36. С. 159]. Музыка. Искусство, наука, практика / № 4(28) 2019 32