Скромный, Н. А. Перелом : роман в 4 кн. / Николай Скромный. - Мурманск : Релиз, 2003. - Кн. 4. - 369 ,[1] с.

- Ты чего не на собрании? - Шел, да почтаря встретил, - кивнул он на выскобленный желтый стол, на котором белел неряшливо вскрытый конверт. - Вчера пришло... Что так быстро? Уже кончилось? - Для меня - кончилось, - негромко ответила Онисья, стараясь удер­ жаться на твердом, властном тоне, - для тебя - начинается. Я зараз чуть со стыда не сгорела. Правду, правду люди сказали - пропил село. Зараз семью пропивает... Ты иди, иди, - угрожающе указала она подав­ ленному мужу на дверь, - послухай, шо про тебя говорят. - Ты хоть спроси, от кого письмо, - попытался отвлечь ее внимание Гриценяк. - Чихать бы я хотела на твои письма! - сорвалась она таки в крик. - Я сегодня же тебе, сонному, голову отрублю! В тюрьму пойду, но нехай сыны позора не приймають. За тебя, паразита, богато не дадуть... Ты куда? Ты слухай, бо последний раз слухаешь, последний день живешь! Он вышел во двор, сел на завалинку в тень. - Господи, за шо ты меня наказал этим выродком! - неслось из хаты. - В такое страшное время и пропить такую должность. Дурнее Юхима, так тому Бог от роду ума не дал, а этот дурень свой пропивает! “Зря я не поел... Это она на весь день осатанела, - тускло подумал он и подолом рубахи вытер обильно выступивший на груди холодный пот. - А при ней и за миску страшно взяться...” - А сгорел бы ты, враженюка, от той водки, шоб я один раз за тобою отплакала, но не каждый день... “Реве та и стогне” называется... Спросить бы, на кой черт им такие языки? Понятно - слезы: поплачет - полегчает, - попытался он фило­ софски отнестись к крикам, летевшим из распахнутых дверей, - но неужто легчает, когда она не кого-нибудь, родного мужика всякими словами... Вот, пожалуйста: “черт с рогами...” - Но поскольку Гриценяк был с тяжелого похмелья, дальнейший взлет его творческой мысли, обещающей интересные выводы, на этом и закончился. - ... в хате ни куска хлеба, ни копейки, а у него на водку - хочь залейся, шоб ты когда-нибудь захлебнулся ею... Он поднялся, подошел к сенцам, зачем-то выдернул из камышовой застрехи полотно косы, побитое шершаво-коричневыми пятнами ржав­ чины, поскоблил одно из них ногтем... Из хаты выскочила разъяренная Онисья. 91