Скромный, Н. А. Перелом : роман в 4 кн. / Николай Скромный. - Мурманск : Релиз, 2003. - Кн. 4. - 369 ,[1] с.

они после обеда отдыхали, вели беседы, покуривая, лежа и сидя на траве вокруг стана, в тени повозки. И взяла для себя непреложным правилом держаться со всеми одинаково ровно, с некоторым отчуждением, резко обрывать всякую попытку завести с ней кому бы то ни было игривый разговор. Она сразу поняла, какое значение имеет среди этих людей ее каждое неосторожное слово. Безразлично­ холодное отношение к вольным невзирая на должность и скрытно­ участливое обращение с помощниками-зеками в соединении с неразговорчивостью и женской опрятностью в одежде, работе замечалось всеми и не могло не вызывать уважения... Обеденный перерыв закончился. Помощники перемыли посуду и, совершенно осоловелые от обильной еды, свалились в сон под колы­ магой. Свободного времени было часа полтора. Она не стала подни­ маться в будку, в ее смолистую духоту разогретых оконных стекол и сосновых досок. Пологов не было, окна и двери держали постоянно закрытыми, ибо за день набивалось столько комарья, что крепко спав­ шие бабы утром выходили с распухшими от укусов лицами. Ушла в степь, где облюбовала себе место для отдыха, сбросила матерчатые тапочки, с облегчением села в тень платка, накинутого на одинокий куст жимолости... Рано стала высыхать сары-аркинская степь в лето тридцать первого года. Несколько пасмурных дней, две-три полупустые грозы, остальное время - зной, пыль, горячие ветра... Она огляделась. Тихо, пустынно было здесь, в серо-зеленых полынно-ковыльных лощинах, вдали от неприятных людей, тяжелого дыхания стройки. Только здесь, в тишине и одиночестве, сидя на склоне мелкого ярка, в кремнистом ложе кото­ рого выросла и уже завяла слабенькая речная трава, Мария могла о чем-то рассудительно подумать, что-то мысленно представить. Когда освоилась с новым местом и обвыкла в работе, то неожиданно затосковала по родным местам: селу, озеру, лесу, полям - по всему, среди чего выросла, что окружало ее с младенчества. Иной раз грустила даже по односельчанам, о многих из которых не могла вспоминать без обиды и горечи. И не заметила, когда ей вдруг опротивело унылое однообразие голой степи, работы, одних и тех же разговоров за столом, постоянное ощущение страха, исходившего от страшной стройки; стало ясно, в каком чуждом ее душе и складу мысли мире она оказалась. Не скоро, с трудом она заставила себя думать и воспринимать окружаю­ щее по-иному: а где сейчас лучше, легче, веселее? Везде трудно, 41