Скромный, Н. А. Перелом : роман в 4 кн. / Николай Скромный. - Мурманск : Релиз, 2003. - Кн. 4. - 369 ,[1] с.

поредевших травах черно сквозила влажная земля. Но зек не чувствовал ни холодного ветра, зашумевшего в открытой степи над бортом грузовика, ни крепко трепавших по щекам ледяных концов поднятого воротника брезентового плаща, который за ненадобностью кинул ему в кузов чекист, - сидел, уцепившись рукой за выщербленную верхнюю бортовую дощину, неотрывно смотрел, как медленно уходят назад, уменьшаются сторожевые вышки, казармы, дома, бараки, заводские трубы, редкие деревья окраины, трепетавшие среди построек лимонно­ оранжевыми, багряными костерками. Все произошло так неожиданно и быстро, что он никак не мог осмыслить случившееся. Это он отныне свободен? Это у него в кармане чужого пиджака, за который он хватается при каждом толчке, лежит справка в четвертушку листа об освобождении? Это его трясет на голых досках кузова, а в глазах прыгают и навсегда исчезают из виду послед­ ние знаки одного из самых страшных мест Карлага? Как странно! Сколько раз он представлял себе в мечтах этот день, час, на какие только лады не звучал в ушах голос какого-нибудь лагерщика, объявлявшего ему освобождение. И вот пришел наконец этот день, час, въяве проз­ вучал казенный голос, и он услышал о своей свободе - и никак не мог поверить... Вскоре машина круто взяла влево, ветер сменился, сник, стало теп­ лее, и бледно-сиреневые, размытые в очертаниях облака, какими они бывают по утрам после дождливых ночей, застыли по всей синеве небосклона. На горбившегося под гремевшим плащом зека теперь пове­ вало бензиновым теплом кабины... Фамилию он вспомнил. Не тотчас, но вспомнил. Да тот ли это Гнездилов? И почему он обязан его помнить? Что ж, помнит, как помнит Карновича, Скуратова, многих комендантов и начальников бесчисленных лаготделений, - всех, кто командовал и распоряжался его жизнью. Но почему чекист спросил именно о Гнез- дилове? Взялись за главных погубителей? Наконец-то! Да поздно спох­ ватились. Давно бы надо было поменять людей на тюремных нарах! Хоть и слабое утешение, но дал Бог ему дожить до этой поры. Тут его резко кинуло к борту, мысли о каких-то людях вновь пере­ било ощущение свободы, которое уже затеплилось в сердце. Оно было так необычно, что он не знал, как с ним быть. Радости не было. Новое чувство было гораздо сложнее и больше откровенной радости, лико­ вания. Его сейчас занимало самое простое - куда его привезут, где высадят, как ему дальше быть? Он слышал от тех, кто срок отбывал 338