Скромный, Н. А. Перелом : роман в 4 кн. / Николай Скромный. - Мурманск : Релиз, 2003. - Кн. 4. - 369 ,[1] с.

ленинском портрете инеем обметало лысину и узкую бородку. Тотчас стали собираться аульчане. Поминутно слышались приветствия, рас­ спросы о здоровье домочадцев, заглядывали в двери отдать “салем” женщины. Фока Семенюта обнялся с Усеном Абишевым, которого не видел года три, а когда-то в юности были не разлей вода, вместе табуны пасли, на байге в скачках ноздря к ноздре приходили, воровали с баш­ танов, трясли чужие сети на озерах... Когда оживление первых минут встречи прошло, потянулся долгий разговор о сложившемся житье- бытье. Беды, одна страшней другой, терзавшие села и аулы, были одни и те же, но то, что увидели и услышали гуляевцы, нехорошо удивило даже их... Первыми, почуяв неладное и по примеру мужиков, выехали зажи­ точные казахи. Вслед за ними, но уже до нитки обобранные районом и своими активистами, покинули аул другие. Одни из них потянулись в города, на шахты, некоторые ушли к своим дальним родам, которые навсегда откочевывали в Китай и Монголию, а о иных и по сей день нет ни слуху ни духу, и некогда большой, богатый скотом Басырь совсем обезлюдел, зачах. От больших разнокопытных табунов остались одни воспоминания, дикой лесной травой заросли пахотные поля, помалу ветшали, рушились пустующие кошары и скотные дворы, и уже в окончательной нищете и запустении встретили осташиеся аульчане первые дни страшного тридцать третьего года. И может, кинули бы и они родовое гнездовье, разбрелись по миру, как это случилось со мно­ гими лесными аулами, если бы не точные сведения о жутком голоде, разразившемся во всех степных районах Казахии. С тихой печалью подивились гости - как бы они ни привыкли к смертям в своем селе, - сколько аульчан за последние три года ушло из жизни. Выживали, как и гуляевцы, тем, что держали вместе с собой в мазанках мелкую живность: кто-кур , кроликов, кто-козу, ярочку, кто-гусей, уток. Урайона с такими “колхозами” разговор был короткий: коли с вас взять нечего, то нечего вам и дать. - У нас так говорят: когда-то в серебряных стременах свои табуны гонял, теперь сам себе на ручном мельнице просо мелет, - бодрясь, пошучивал Аскар Абылхожин, друг Андрея Розумия, ярко-рыжий, конопатый кокчетавский казах. —Я весь бабий монисто в Торгсин сдал - все равно молоть ничего нету! Байжанов выразил недоумение тем, что аульчанам не предложили вырубку, но его свои же остановили. Зачем? Кто оплатит работу аулу, 291