Скромный, Н. А. Перелом : роман в 4 кн. / Николай Скромный. - Мурманск : Релиз, 2003. - Кн. 4. - 369 ,[1] с.

и без того короткие сроки, взбредет в голову бежать, обречь себя из-за пустяка на всесоюзный розыск, потому предпочитали с ними не связы­ ваться. Не работают - на это есть нарядчики, бригадиры, зато ведут себя тихо, сами, без команды поднимают “мужиков” на построения, не донимают циничными издевками. Но следили зорко - из-под навеса, который зеки сколотили для них от дождей и солнца выше по речному склону, откуда хорошо просматривались и река, и раскоп, и блатарское гнездовье. Златоустовцы держались сплоченно и никого не боялись. Жили своей обособленной жизнью, насколько можно растянув и приспособив для этого скудный тюремный быт. Несколько местных хорохорившихся уголовников сразу притихли и оказались у них в подчинении. На увеще­ вания бригадиров и сокамерников блатари отвечали безудержной болтовней, пересыпанной виртуозной матерщиной и нешуточными угрозами, но пайку, за которую готовы были глотку вырвать, получали сполна и первыми. Это больше всего бесило Кожухаря, у него не укладывалось в голове: как это можно есть общий хлеб - и не работать. Однажды не выдержал, пошел в тюремную управу с просьбой заменить златоустовцев на своих заключенных. В ответ услышал, что этой уголовной швалью замусорена не только дубовская тюрьма - такое наступило времечко, и намекнули “воспитывать” своими силами, только не калечить, конечно. На другой ответ он особо не рассчитывал, но, по крайней мере, пусть управленцы знают, почему и его бригадники не вытягивают норму. В кожухаревской бригаде златоустовцами верховодил некий Евдо­ ким Курехин, которого они уважительно называли Дока, - крепкий сорокасемилетний уголовник с двенадцатилетним стажем тюремно­ лагерных отсидок, начинавший разбойничью карьеру еще до революции. Кличку свою он вполне оправдывал: говорил мало и рассу­ дительно, больше слушал, не позволял себе опускаться до наигранно­ дешевых, злобно-истеричных выходок, которыми для пущего цвета пользуются недалекие “паханы”. И чем больше был разгневан, тем добродушнее разговаривал и держался. В этом тоже была своя игра, разве что более тонкая, потому что за этим миролюбием и непритяза­ тельностью открыто проступала беспощадная натура матерого бандюги и незаурядный ум. В тюрьмах, кроме недолговечных “параш”, тайн не бывает. О посе­ щении Кожухарем уютного зданьица стало тут же известно. Работяги одобрили, блатари вызвали на разговор. 227